Петр Краснов - Атаман Платов (сборник)

– Слушаюсь! – сказал Кононов и как будто опомнился. – Не буду больше стрелять.

Всю дорогу, до самой гостиницы, куда он направился опять к своей пассии, я зудил его. Он благодушно улыбался. Пассию свою, наконец, застал дома и ввалился к ней, а я поехал домой.

Через несколько дней Кононов опять выкинул штуку. Теперь он был в компании Молчанова. Поздно ночью они явились в гостиницу с требованием номера. На беду в гостиницу пришел и частный пристав. Он вздумал сделать офицерам замечание, чтобы не шумели. Кононов послал его к черту.

– Сейчас арестую скандалистов! – крикнул пристав и бросился к двери, но он не успел выскочить в нее.

Кононов выхватил шашку и рубнул пристава по боку, потом по ноге. Хорошо, что полицейский был в шинели. Шинель оказалась разрубленной в двух местах, и немного была поранена нога. При втором ударе пристав схватился рукой за клинок, Кононов потащил его, пристав схватился и другой рукой. Кононов рвал шашку вон и порезал полицейскому руки. Молчанов оттащил Кононова, а пристава вытолкал за дверь. Тот с воплями побежал по улице, а скандалисты сели на извозчика и уехали домой.

Поднялся шум. Их, конечно, нашли. Пришлось сознаться, и Кононову грозил суд. Однако генерал принял живейшее участие в своих офицерах, поехал сам к полицейскому, припугнул и его и добился того, что пристав удовлетворился тридцатью или сорока рублями за порчу пальто, а Кононова посадили под арест на тридцать суток.

Разговоров по этому поводу было много.

Целый цветник дам стал посещать арестованного Женьку. Даже его тайная невеста, великовозрастная и длинная дочка отставного генерала, не стеснялась приходить к нему на гауптвахту. Молодец-барышня, как говорили о ней; она сама атаковала Кононова и в конце концов женила его на себе.

Я увидел Кононова дня через три после его ареста. Меня назначили караульным начальником на главную гауптвахту. Городской караул был так велик, что почти всегда составлялся сборный. Нам, саперам, как и кавалерии, наряды в караул были через очередь и то приходилось быть в карауле не меньше 3–4 раз в месяц.

Часам к девяти утра я уже шагал во главе своего караула к месту развода. Сзади шли еще два-три караула от нашего батальона. Развод производился обыкновенно как раз на нашей Авчальской улице.

Выводились караулы так рано, очевидно, только для того, чтобы солдат основательно устал. Иначе и объяснить невозможно бесцельное стояние на месте от девяти до двенадцати часов дня. Официально это требовалось, чтобы произвести поверку знания караульной службы. Часам к десяти приходил рунд. Поверял караул и спрашивал обязанности отдельных солдат. Около одиннадцати приезжал дежурный по караулам и тоже обходил караулы, поверяя знания, осматривая исправность одежи и оружия.

В этот день дежурный по караулам и рунд были от пехоты. Они оба оказались трынчиками. Нудно проверяли караулы, придираясь к каждой мелочи. Мы уже адски устали стоять на одном месте три часа.

Но вот проиграли, наконец, сигнал, раздалась команда: «Смирно! Караульные начальники вперед!» – Взяв под козырек, мы вышли перед караулами и выстроились в одну линию. Рунд роздал запечатанные пакеты со старым и новым паролем.

– Караульные начальники, на свои места! Шагом марш! – Опять торжественное возвращение на место.

После всех формальностей раздалась долгожданная команда:

– Караулы на-право! На плечо! По караулам – шагом… марш! – Грянули барабаны и мы бодро зашагали.

За пятьдесят шагов до гауптвахты барабанщик ударил колено похода, Раздался звонок, и старый караул выскочил на площадку. Я должен был остановить свой караул прямо перед старым, против площадки.

– Караул, стой! – Раз-два, и караул как вкопанный остановился на месте. Раз-два-три, – отчетливо берутся винтовки к ноге. – Караул на-лево! Равняйся!.. Смирно!

Следом начальник старого караула делает шаг вперед и, повернувшись лицом к караулу, командует: «караул, слушай, на кра… ул!» После него то же проделываю и я. Барабанщики и горнисты играют колено похода. Кругом уже стоит глазеющая публика.

Замолкли звуки похода, и оба офицера, взяв шашки подвысь, идут друг другу навстречу. Останавливаются прямо перед серединой караулов и опускают шашки вниз, конец острия на четверть аршина от пола.

– Штабс-капитан Биркин. Пароль Москва! – говорю я, называя старый вчерашний пароль. Новый составляет секрет, который никто не должен знать.

– Подпоручик такой-то, – отвечает вчерашний караульный начальник, выслушав пароль. Вновь шашки берутся одновременно подвысь, поворот кругом и мы идем на свои места.