Редьярд Киплинг - Старая Англия (сборник)

– Разве? – сказал их гость, садясь на траву. – Так объясните, что заставило вас сыграть «Сон в летнюю ночь» три раза с самого начала и до самого конца, накануне дня в середине лета, в кольце из травы, да еще как раз под одним из самых моих старых холмов в старой Англии? Холм Пока, Холм Пека, Холм Пока, Холм Пека. Дело ясно, как нос на моем лице.

Он показал на покрытый папоротником откос Холма Пока, который начинается подле мельничной реки и кончается дремучим лесом. Дальше, за лесом, почва снова все поднимается и поднимается, доходя в высоту до пятисот футов. Еще выше громоздится обнаженная, крутая вершина Маячной горы, с которой открывается вид на низину Певнсей, на пролив и чуть не на половину открытой южной равнины.

– Клянусь дубом, тисом и терновником, – со смехом продолжал человечек, – случись это несколько сотен лет тому назад, сюда сбежались бы все жители гор, толпясь, как пчелы в июне!

– Мы не знали, что это нехорошо, – заметил Ден.

– Нехорошо! – Человечек весь затрясся от смеха. – Право, в этом не было ничего нехорошего. Напротив, вы достигли того, за что в древние времена короли, рыцари и ученые отдали бы одни свои короны, другие – шпоры, третьи – книги. Помогай вам сам Мерлин, вы не могли бы поступить лучше. Вы пробили горы. Вы пробили горы! За последнюю тысячу лет этого не случилось ни одного раза.

– Да… да мы не хотели… – проговорила Уна.

– Конечно, не хотели. Вот потому-то так хорошо и вышло. К несчастью, горы теперь пусты; все их население ушло. Остался один я. Я – Пек, самое древнее из всех старых существ Англии, и я к вашим услугам, если… если вам угодно иметь со мной дело; если нет, скажите, и я уйду.

Почти целую минуту он смотрел на детей, и дети смотрели на него. Глазки человечка больше не искрились. В них светилась доброта, а его губы начинали раздвигаться в очень ласковую улыбку.

Уна протянула ему свою ручку.

– Не уходи, – сказала она. – Ты нам нравишься.

– Скушай бисквитик, – предложил человечку Ден и подал ему смятую бумагу, в которой лежали яйца и все остальное.

– Клянусь дубом, тисом и терновником! – воскликнул Пек, снимая с головы свой синий колпак. – Вы тоже мне нравитесь. Посыпь солью бисквитик, Ден, и я его съем вместе с вами. Тогда вы увидите, что я за существо. Некоторые из нас, – продолжал он с полным ртом, – не переносят соли, не могут пройти в ту дверь, над которой прибита подкова, не могут есть ягод горных тисов, не выносят также живой текучей воды, холодного железа или звука церковных колоколов. Но я – я Пек.

Он заботливо сбросил крошки со своей куртки и пожал детям руки.

– Мы с Деном всегда говорили, – пробормотала Уна, – что если «это» когда-нибудь случится, мы отлично поймем, что нужно делать; но… но теперь все выходит как-то иначе.

– Она говорит о встрече с волшебником, – пояснил Ден. – Я-то никогда не верил в них… по крайней мере, с тех пор, как мне минуло шесть лет.

– А я верила, – заметила Уна, – то есть верила наполовину, пока мы не выучили стихотворение «Подарок на прощанье». Ты знаешь «Подарок на прощанье и феи»?

– Ты говоришь об этом? – спросил Пек и, закинув свою маленькую голову, начал декламировать известное детское стихотворение, в котором говорится об исчезновении фей.

– Конечно, знаю, – окончив второй куплет, прибавил он.

– А дальше упоминается о травяных темных кругах, которые вытоптали люди, – сказал Ден. – Когда я был маленький, от этих слов мне всегда становилось больно. Болело где-то здесь… внутри.

Пек продекламировал еще один отрывок из стихотворения голосом громким и звучным, как звук церковного органа.

– Уже давно не слышал я этой песенки, но что там говорить, она правдива. Все население гор ушло. Я видел, как древние существа явились в старую Англию, видел также, как они ушли. Исполины, кобольды, маленькие домовые, водяные, эльфы, духи лесов, деревьев, пригорков и вод; духи зарослей, хранители гор, стражи сокровищ, добрые карлики, ночные духи, нимфы, русалки, гномы и остальные ушли, все ушли. Я явился в Англию вместе с дубом, тисом и терновником, и, когда дуб, тис и терновник исчезнут, уйду и я.

Ден осмотрел луг, взглянув на дуб Уны около нижних ворот их усадьбы, на ряд тисовых деревьев, затенявших Заводь Выдр, в которую забегает вода мельничной речки во время отдыха мельницы, и на старый боярышник, любимый куст трех коров (им было удобно почесывать свои шеи о его колючие ветви).

– Да, – сказал Пек и прибавил: – И нынешней осенью я посажу множество семян.