Роберт Стивенсон - Дьявольская бутылка

– Вот я продал за шестьдесят долларов вещь, которую сам купил за пятьдесят, даже немногим меньше, по правде сказать, потому что один из долларов был чилийский. Теперь узнаю правду относительно второго пункта, – сказал Кив.

Он вернулся на палубу своего корабля и, открыв свой ящик, увидел в нем бутылку, явившуюся раньше его самого. У Кива был на корабле товарищ по имени Лопака.

– Что с тобой, что ты так уставился на ящик? – спросил Лопака.

Они были одни на баке корабля, и Кив под секретом рассказал ему все.

– Дело очень странное, – сказал Лопака, – и я боюсь, что эта бутылка наделает тебе много хлопот. Ясно одно, что тебе лучше всего извлечь теперь выгоду из своей покупки. Реши, что тебе от нее нужно, прикажи, и если твое желание исполнится, я сам куплю бутылку, так как мне хочется обзавестись собственною шхуною и заняться торговлей на островах.

– У меня другое на уме, – возразил Кив. – Мне хотелось бы иметь прекрасный дом с садом на берегу Кона, где я родился. Чтобы он был на солнце, с цветами в саду, со стеклами в окнах, с картинами на стенах, с игрушками и красивыми скатертями на столах, словом, такой, в каком я был сегодня, только этажом выше и с балконами вокруг, как королевский дворец, и буду я жить там беззаботно и веселиться с друзьями и родными.

– Свезем ее с собой в Гавайю, – сказал Лопака. – Если все это правда, как ты предполагаешь, я куплю бутылку, как оказал, и спрошу у нее шхуну.

На этом они и порешили. Вскоре после того корабль вернулся на Гонолулу, привезя с собою Кива, Лопака и бутылку. Только они успели выйти на берег, как встретили одного приятеля, который сразу начал высказывать Киву свое соболезнование.

– Не знаю, в чем вы соболезнуете мне, – сказал Кив.

– Неужели вы не слышали? Ваш дядя, этот добрый старичок умер, а ваш двоюродный брат, этот красавчик, утонул в море, – сказал приятель.

Кив был ужасно огорчен, заплакал, застонал и забыл про бутылку, но Лопака думал про себя и, когда жалобы Кива поутихли, сказал:

– Не было ли у твоего дяди земли на Гавайе в округе Кеу?

– В Кеу нет, – ответил Кив. – У него имение в нагорной стороне, несколько южнее Гукена.

– И это имение перейдет к тебе? – спросил Лопака.

– Да, – ответил Кив и снова заплакал о своих родственниках.

– Не плачь, – сказал Лопака. – У меня есть мысль на уме. Что, если это дело бутылки? Ведь это как раз место для твоего дома?

– Если это так, то это прекрасный способ служить мне, убивая моих родственников! – воскликнул Кив. – Но это действительно может случиться, потому что я мысленно видел именно это место.

– Но дом-то ведь еще не построен, – сказал Лопака.

– Ничего подобного! – ответил Кив. – Хотя у дяди были плантации кофе, бананов, но не больше того, что требуется для комфорта. Остальная же земля – черная лава.

– Пойдем к нотариусу, – сказал Лопака. – У меня все еще эта мысль на уме.

Когда они пришли к нотариусу, оказалось, что дядя Кива чудовищно разбогател за последние дни и оставил большой капитал.

– Вот и деньги на дом! – воскликнул Лопака.

– Если вы думаете о новом доме, – сказал нотариус, – то у меня есть карточка нового архитектора, о котором я слышал много хорошего.

– Все лучше и лучше! – сказал Лопака. – Теперь все для нас совершенно ясно. Будем продолжать.

И они отправились к архитектору и нашли у него на столе рисунки и чертежи домов.

– Желаете что-нибудь в этом роде? – спросил архитектор. Как вам нравится вот этот? – передал он рисунок Киву.

Взглянув на рисунок, Кив вскрикнул, потому что он оказался точным воспроизведением его мысленного рисунка.

«Я выбираю этот дом, – подумал он. – Хоть мне и не особенно нравится тот способ, каким он мне достался, но наряду с дурным я могу принять и хорошее».

Он рассказал архитектору, чего он хочет, как бы ему хотелось обставить дом, и насчет картин на стенах, и насчет безделушек на столах, а затем просил архитектора сказать откровенно, сколько он возьмет с него за все дело.

Архитектор задал несколько вопросов, взял перо, сделал вычисления и назначил как раз ту сумму, какая досталась Киву по наследству. Лопака и Кив перемигнулись.

«Так или иначе, придется мне иметь такой дом, это ясно, – думал Кив. – Он получится от дьявола, и боюсь, что для меня будет тут мало хорошего. Я уверен только в том, что никаких желаний больше иметь не буду, пока эта бутылка находится у меня. Домом этим меня навьючили, и придется взять добро вместе со злом».