Владимир Одоевский - Пестрые сказки. Рассказы

Еще одно замечание: почтенный Ириней Модестович, несмотря на всю свою скромность и боязливость, потребовал от меня, чтобы я в издаваемой мною книге сохранил его собственное правописание, особенно же относительно знаков препинания. – Надобно знать, что Ириней Модестович весьма сердится за нашу роскошь на запятые и скупость на точки: он не может понять, зачем, вопреки дельным замечаниям знающих людей, у нас перед каждым что и который ставится запятая, а перед но точка с запятою. Вообще Ириней Модестович предполагает, что книги пишутся для того, дабы они читались, а знаки препинания употребляются в оных для того, чтобы сделать написанное понятным читателю; а между тем, по его мнению, у нас знаки препинания расставляются как будто нарочно для того, чтобы книгу нельзя было читать с первого раза – prima vista, как говорят музыканты; для избежания сего недостатка Ириней Модестович старается наблюдать между знаками препинания (,|-„—|;|.) логическую иерархию; для сей же причины он осмелился занять у испанцев оборотный вопросительный знак Д, который ставится в периоде для означения, что оному при чтении должно дать тон вопроса. О сем пусть рассудит читатель, а люди, более меня занимавшиеся сим делом, потоскуют.

Нужным считаю присовокупить, что я на себя же взял издание давно обещанного Дома сумасшедших [6] …занять у испанцев оборотный вопросительный знак ¿… – Этот знак существует в испанском языке и сегодня, выражая вопросительную интонацию фразы. Введение оборотного вопросительного знака в русский текст, конечно, можно рассматривать как шутку, но не только. Можно предположить, что замысел Одоевского заключался в желании обратить внимание читателей на какие-то конкретные места сказок. [7] …издание… Дома сумасшедших… – В. Ф. Одоевский задумал и начал писать цикл новелл о «гениальных безумцах», которые должны были войти в книгу «Дом сумасшедших». ; сочинение, которое, впрочем, сказать правду, гораздо более обещает, нежели сколько оно есть на самом деле.

Почтеннейший читатель!

Прежде всего я долгом считаю признаться вам, Милостивый Государь, в моей несчастной слабости… ¿Что делать? У всякого свой грех, и надобно быть снисходительным к ближнему, это, как вы знаете, истина неоспоримая; одна изо всех истин, которые когда-либо добивались чести угодить роду человеческому, – одна, дослужившаяся до аксиомы; одна, по какому-то чуду, уцелевшая от набега южных варваров XVIII века, как одинокий крест на пространном кладбище. И так узнайте мой недостаток, мое злополучие, вечное пятно моей фамилии, как говорила покойная бабушка, – я, почтенный читатель, – я из ученых; т. е., к несчастию, не из тех ученых, о которых говорил Паскаль, что они ничего не читают, пишут мало и ползают много, – нет! я просто пустой ученый, т. е. знаю все возможные языки: живые, мертвые и полумертвые; знаю все науки, которые преподаются и не преподаются на всех Европейских кафедрах; могу спорить о всех предметах, мне известных и неизвестных; а пуще всего люблю себе ломать голову над началом вещей и прочими тому подобными нехлебными предметами.

После сего можете себе представить, какую я жалкую ролю играю в сем свете. Правда, для поправления моей несчастной репутации, я стараюсь втираться во все известные домы; не пропускаю ничьих именин, ни рожденья, и показываю свою фигуру на балах и раутах, но, к несчастию, я не танцую; не играю ни по пяти, ни по пятидесяти; не мастер ни очищать нумера, ни подслушивать городские новости, ни даже говорить об этих предметах; чрез мое посредство нельзя добыть ни места, ни чина, ни выведать какую-нибудь канцелярскую тайну… Когда вы где-нибудь в уголку гостиной встретите маленького человечка, худенького, низенького, в черном фраке, очень чистенького, с приглаженными волосами, у которого на лице написано: «Бога ради, оставьте меня в покое» – и который – ради сей причины – заложа пальцы по квартирам, кланяется всякому с глубочайшим почтением; старается заговорить то с тем, то с другим; или с благоговением рассматривает глубокомысленное выражение на лицах почтенных старцев, сидящих за картами, и с участием расспрашивает о выигрыше и проигрыше; словом, всячески старается показать, что он также человек порядочный и ничего дельного на сем свете не делает; который между тем боится протягивать свою руку знакомому, чтобы знакомый в рассеянности не отвернулся, – это я, Милостивый Государь, я – ваш покорнейший слуга.