Вера Желиховская - В Христову ночь

И с этими последними словами, слыша, что кто-то идёт, она встала, отёрла слёзы, готовясь идти к болевшей малютке, готовясь увидеть её спокойно спящей, готовясь сейчас благодарить Бога за её выздоровление и… на пороге увидела свою мать…

Старушка, вся в слезах, протягивала ей руки, она услышала печальный голос её:

– Не ходи туда, милая! Лучше здесь, вместе, помолимся о нашем ангеле, отлетевшем от нас в жизнь вечную.

Она сначала не поняла, не хотела, не могла понять матери! В жизнь вечную?.. Какое дело им до той, вечной жизни, когда её девочка должна ожить к жизни земной!

– Она не может ожить! Она умерла! – повторяли ей…

И точно: дочь её умерла, в те самые минуты, как она так свято веровала, что она выздоровеет… Что ж это значит?.. Зачем же этот обман?.. «По вере вашей дастся вам»…. «Толцыте – и отверзется»… Обрывки мыслей бушевали в её мозгу, негодующие бурные сомнения терзали её с такой неулегающейся силой, что она думала, что не выдержит, заболеет. Она желала болезни, забытья! Но они не дались ей… Она не заболела телом к облегчению своих нравственных страданий, нет! Вот год, что она болела ими и не находила ответов на жгучие сомнения, на скорбные вопросы: надо ли верить? Надо ли надеяться? Надо ли ждать разрешения печалей, воздаяния за терпение, за упование, наперекор рассудку?.. Она считала теперь упование и надежду – добродетелями, противоречащими здравому смыслу… Она не могла с тех пор молиться, – не могла без внутреннего содрогания видеть икон, освещённых лампадой, слышать служения в храмах церковного пения… Они возмущали её, казались лицемерием, ложью. Прежнюю свою спокойную, светлую веру она считала обманом чувств, увлечениями восторженного легковерия… Верить! Слепо верить, когда всё вокруг человека так беспощадно, так очевидно опровергает все иллюзии людские, так убивает всякую возможность надежды и веры!.. Ребёнок малый и тот видит всю нелепость человеческих самообольщений.

Катерина Алексеевна устала ходить по сумрачным, еле освещённым комнатам. Она подошла к стеклянной двери на балконе, посмотрела на палисадник, отделявший дом от улицы, и опустилась в мягкое кресло…

За стеной пробило два часа.

«Уж поздно ложиться! Дождусь их!» – подумала она.

Задумчиво стала она всматриваться в светлую ночь за окнами. Рамы уже были вынуты; балконная дверь отворялась свободно. За нею безлистные деревья ясно вырезались на чистом небе, освещённом луной в последней четверти и мигавшими там и сям звёздами. Палисадник выходил не на главную улицу, – та шла с боку, вдоль подъезда и большого сада, а здесь проходил пустынный переулок, на котором и днём мало было движения. Арданина приложила руку к голове, – она у неё с утра болела…

«Пройтись разве?.. Может, полегчает на свежем воздухе?» – подумала она и встала, чтобы надеть тёплую шаль.

За дверью балкона, совсем близко, ей блеснул огонёк.

«Неужели уж возвращаются из церкви? – мелькнул ей вопрос. – Кажется ещё рано?.. А, впрочем, тем и лучше, скорее спать ляжем!»

Она оделась, толкнула дверь и вышла на крыльцо. Её охватил холодный воздух, запах прелых листьев и свежей земли, только что очищенной от снега, только что посыпанной песком и толчёным кирпичом по дорожке, огибавшей весь дом из палисадника в сад, во двор и к подъезду. Арданина сошла на неё и стала быстро ходить вдоль этой стороны дома, между пустыми клумбами и подстриженной сиренью, маскировавшей забор. Она хотела ходьбой заставить себя успокоиться, не думать, забыться; но мысли не слушались, всё возвращались к тому же, и горькие чувства не хотели ей дать покоя. Болезненно сжималось, под влиянием их, сердце, а голову ей, будто, сжимал огненный обруч.

Звон, весёлый звон стоял над городом и раздражал ей нервы.

«Чего трезвонят? Чего радуются?.. – думалось ей и презрительно сжимались губы её в скептическую улыбку. – Сами себя тешат, как малые дети, будущей радостью… Нет-де, ныне, счастья, – будет потом!.. Придёт и для нас сиротливых, беспомощных, счастье!.. Воздастся-де всем по заслугам: будем же страдать и терпеть молчаливо, радостно славя Бога, в чаянии благ воскресения и жизни будущего века… «Блажен, кто верует, – тепло тому на свете!..»«– вздохнула она. Вот поют они теперь и повторяют, в радостном самозабвении: «Христос воскресе из мёртвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав !» – ярко представилось ей церковное служение.

Катерина Алексеевна в порыве чувств остановилась даже и громко прошептала сама себе торжественную песнь, которой всё христианское человечество славит животворящее Воскресение Господне…