Джеймс Купер - Последний из могикан

Одинокие, еле заметные чахлые былинки колыхались под резкими порывами ветра. Глаз человека напрасно старался проникнуть в безграничную пустоту небес, закрытых серой завесой тумана.

Ветер дул неровно: он то льнул к земле, как будто нашептывая что-то, то разражался пронзительным печальным свистом и врывался в лес, наполняя воздух срываемыми на пути листьями и ветвями. Несколько воронов боролись с сильными порывами бури. Миновав простиравшийся над ними зеленый океан лесов, они с радостью опускались где попало и принимались за свой отвратительный пир.

Все вокруг было дико и пустынно; казалось, всякого, кто появлялся здесь, внезапно поражала безжалостная рука смерти. Но теперь владычеству ее как будто пришел конец, и в первый раз, с тех пор как удалились виновники преступлений, люди решились приблизиться к этому месту.

За час до заката солнца пять человек вышли из узкой прогалины между деревьями, где тропинка к Гудзону убегала в лес, и пошли по направлению к развалинам крепости. Сначала они продвигались медленно и осторожно. Впереди выступала легкая фигура; по настороженности и подвижности ее было видно, что это туземец. Он всходил на каждый холмик, тщательно осматривал каждую кочку и затем жестом указывал своим спутникам направление, по которому следовало идти. Спутники не уступали ему в осмотрительности, необходимой для войны в лесу. Один из них, тоже индеец, отошел немного в сторону и наблюдал за краем леса; его глаза давно привыкли замечать малейший признак опасности. Остальные трое были белые.

Страшные картины, постоянно встречавшиеся по пути к берегу озера, действовали на членов отряда так же по-разному, как различны были их характеры. Юноша, идущий впереди, бросал украдкой угрюмые взгляды на обезображенные жертвы. Он боялся выразить охватившие его сильные чувства, но был еще слишком неопытен, чтобы подавить их вполне. Его старший краснокожий товарищ был чужд подобной слабости. Он прошел мимо мертвецов с таким спокойствием, какое может быть приобретено только долголетней привычкой.

Чувства белых – печальные у всех – также были различны. Человек с седыми кудрями и морщинистым лицом, воинственный вид и походка которого, несмотря на одежду жителя лесов, говорили о том, что этот человек давно привык к ужасам войны, не стеснялся, однако, издавать громкие стоны при виде какого-нибудь особенно тяжелого зрелища. Шедший рядом с ним молодой человек вздрагивал, но старался сохранять хладнокровие, по-видимому, щадя своего спутника. Только тот, кто шел позади всех, громко выражал свои мысли, не боясь, что его услышат, не страшась последствий.

Читатель, конечно, сразу узнал в путниках могикан, их белого друга-разведчика, а также Мунро и Хейворда.

Ункас шел впереди; дойдя до центра равнины, он испустил крик, на который сбежались все его товарищи. Молодой индеец остановился у группы мертвых женских тел, лежавших беспорядочной грудой. Несмотря на ужас, вызываемый этим зрелищем, Мунро и Хейворд в порыве любви, которую ничто не могло удержать, бросились туда, чтобы посмотреть, не найдут ли они тех, кого искали. Задумчиво, безмолвно стояли они вокруг тел, когда к ним подошел разведчик. Смелый обитатель лесов смотрел на грустное зрелище с пылающим от гнева лицом.

– Я бывал на многих полях битвы, мне приходилось идти по кровавому следу в продолжение долгих часов, – сказал он, – но я нигде не видел так ясно руку дьявола, как здесь… Мстить – это свойство индейцев. А я – белый человек, но я хочу сказать здесь, перед лицом небес: если когда-нибудь эти французы окажутся на расстоянии выстрела, найдется такое ружье, которое до тех пор будет выполнять свой долг, пока порох горит, а кремень высекает искру! Томагавк и нож я оставлю тем, кому дано от природы владеть ими… Что ты скажешь, Чингачгук? – прибавил он на делаварском наречии. – Думаешь ли ты, что гуроны станут хвастаться этим поступком перед своими женщинами в дни, когда снега покроют холмы?

Негодование мелькнуло на смуглом лице вождя могикан; он вынул нож из ножен, но тут же отвернулся от ужасного зрелища; лицо его приняло выражение такого глубокого покоя, словно ему были вовсе не знакомы сильные чувства.

– У-у-ух! – вскрикнул молодой могиканин, приподнявшись на цыпочки и внимательно вглядываясь вперед.

Звук его голоса и движение спугнули воронов, сидевших неподалеку; они полетели искать другой добычи.

– Что такое, мальчик? – спросил разведчик, пригибаясь, словно пантера, готовая сделать прыжок.