Джеймс Купер - Последний из могикан

Но вот печальные крики выпи стали для Дункана сливаться со стоном совы; в полудремоте он принимал куст за своего товарища – стража, наконец голова его опустилась на плечо, а плечо, в свою очередь, склонилось к земле; все тело его ослабело, и Дункан погрузился в глубокий сон.

Его разбудил легкий удар по плечу. Слабо было прикосновение, но Дункан вскочил, вспомнив о той обязанности, которую он возложил на себя в начале ночи.

– Кто идет? – спросил майор, нащупывая саблю.

– Друг, – ответил тихий голос Чингачгука, и, указав на луну, которая струила свой мягкий свет сквозь листву деревьев, он прибавил на ломаном английском языке: – Луна взошла. Форт белого человека еще далеко-далеко. Пора идти, теперь сон смыкает оба глаза француза.

– Да-да, ты прав. Позови своих друзей, взнуздай лошадей, а я разбужу моих спутниц.

– Мы уже проснулись, Дункан, – прозвучал из блокгауза серебристый голосок Алисы, – и после такого сладкого сна готовы ехать, но вы не спали в течение всей этой долгой ночи, да еще после такого дня, который длился, кажется, целую жизнь. И все ради нас!

– Скажите лучше, что я собирался не спать, но глаза мне изменили…

– Нет, Дункан, не отнекивайтесь, – с улыбкой прервала его Алиса, выходя из тени блокгауза на площадку, залитую лунным светом. – Нельзя ли нам еще немного побыть здесь, чтобы и вы отдохнули? Ведь вы так нуждаетесь в этом! Мы с Корой охотно будем караулить, а вы и остальные храбрецы ложитесь и отдыхайте.

– Если бы стыд мог излечить меня от сонливости, я никогда больше не сомкнул бы глаз, – ответил молодой человек, чувствуя себя очень неловко и боясь насмешки. – После того как я необдуманными действиями вовлек вас в опасность, у меня не хватает сил охранять ваш сон, как это следовало бы делать солдату…

Его слова были прерваны глухим восклицанием Чингачгука. В то же время фигура Ункаса приняла позу, выражавшую напряженное внимание.

– Сюда идет враг, и могикане слышат это, – прошептал Соколиный Глаз, проснувшись, как и все остальные. – Они чуют опасность в воздухе.

– Не дай бог! – произнес Хейворд. – Мы видели уже достаточно кровопролитий.

Тем не менее он схватил ружье и выступил вперед.

– Здесь бродит какой-нибудь лесной зверь, – шепотом сказал он, когда его слух уловил тихие и, по-видимому, отдаленные звуки, встревожившие могикан.

– Тсс! – отозвался чуткий разведчик. – Это не зверь, а человек. Хотя я слеп и глух по сравнению с индейцами, но теперь даже я различаю шаги человека. Убежавший от нас гурон, вероятно, наткнулся на один из передовых отрядов Монкальма, и французы напали на наш след. Мне и самому не хотелось бы снова проливать в этом месте человеческую кровь, – прибавил он, тревожно оглядывая смутные очертания блокгауза, – но что суждено, то и будет. Введите лошадей в блокгауз. Ты, Ункас, и вы, друзья, спрячьтесь туда же. Как ни ветхи и ни жалки эти стены, они все же послужат прикрытием – в них уже раздавались ружейные выстрелы.

Его желание было исполнено. Могикане ввели в полуразвалившийся блокгауз нарраганзетов; все путешественники в полном молчании вошли туда же.

Звуки приближающихся шагов слышались до того ясно, что всякие сомнения исчезли. Скоро раздались и голоса. Люди перекликались на индейском наречии, и Соколиный Глаз шепотом сказал Хейворду, что они говорят на языке гуронов.

Когда дикари дошли до того места, где лошади свернули в чащу, окружавшую блокгауз, они, по-видимому, потеряли след.

Судя по голосам, можно было думать, что приближалось около двадцати человек; очевидно, они собрались все в одном месте, их голоса слились в громкий гул.

– Видно, эти негодяи знают, что нас немного, – прошептал стоявший рядом с Хейвордом Соколиный Глаз, глядя в щель между бревнами, – иначе они не стали бы поднимать такой шум. Прислушайтесь только! Кажется, будто у каждого из них по два языка и всего одна нога.

Несмотря на всю свою храбрость, Дункан не мог в минуту тягостного ожидания ничего ответить на хладнокровное и меткое замечание разведчика. Крепче сжав ружье, он стал еще пристальнее и тревожнее разглядывать сквозь узкое отверстие в стене поляну, залитую лунным светом. В толпе индейцев послышался громкий и повелительный голос, все остальные замолчали, и эта тишина доказывала, что они с уважением слушают приказание своего вождя. Зашелестели листья, послышался треск сухих ветвей: очевидно, дикари разделились, отправляясь отыскивать потерянный след. К счастью для скрывавшихся в блокгаузе, лунный свет не был настолько ярок, чтобы пронизать густые своды леса. Поиски краснокожих остались бесплодны; путешественники так быстро пересекли небольшое пространство, которое отделяло еле заметную тропинку от чащи, что их слабые следы исчезли в тени.