Ипполит Богданович - Стихотворения и поэмы

Пчелино общество, с тех пор как создан свет,
Житейских должностей всегда примером было,
Всегда союз любило,
Всегда носило мед.
Вблизи каких-то Пчел пчелиный подражатель,
Знакомец иль приятель,
Устроивши в земле конурку и постель,
Работал также Шмель.
Куда летит Пчела, туда и Шмель летает,
И также мед таскает.
Хорош такой сосед,
Который носит мед;
И Пчелы, чтоб завесть с соседом хлебосольство,
Судили нарядить нарочное посольство,
Шмеля просить,
Чтоб вместе жить
И вместе мед носить.
К Шмелю от матки Пчел явились депутаты:
«Послушай, – говорят, – поди ты к нам в дупло,
У нас просторно и тепло.
Мы будем завсегда твои друзья и браты,
И во]зьмем всех Шмелей к себе из подземель». —
«Я род пчелиный почитаю,
И вашу добродетель знаю, —
Ответствовал им Шмель. —
Но в вашем обществе живут нередко Трутни,
Которые творят и шалости и плутни;
Их плутни разбирать,
Так время потерять.
Я знаю цену службы
И всей пчелиной дружбы:
Хотя же у себя тружуся я един,
Но в доме я моем свободный господин».

В пути под облаками
Летели Журавли;
Внизу, вблизи земли,
Своим путем летит Комар над муравами.
«Комар, Комар летит,
Комар, Комар жужжит,
Как будто равен с нами!» —
Вскричали Журавли.
Но что Комар в ответ жужжит над муравами?
«Мой путь вблизи земли,
Ваш путь под небесами;
Летаю и жужу не для досады вам,
Не трогайте меня своими вы носами;
А мой комарий нос не вреден Журавлям».

Левицкий! начертав российско божество,
Которым седьм морей покоятся в отраде,
Твоею кистью ты явил в Петровом граде
Бессмертных красоту и смертных торжество.
Желая подражать парнасских сестр союзу,
Воззвал бы я, как ты, себе на помощь музу
Российско божество пером изобразить;
Но Аполлон его ревнует сам хвалить.

Мой друг! не ведаю, какому чуду веришь,
Коль с музами меня желаешь сочетать;
Ты слабый мой талант по чувству дружбы меришь,
Иль власть свою во мне желаешь испытать.
Не буду говорить, что в жизни всяко время
Свое имеет бремя,
Что музам я себя не ставлю в женихи,
Тебе в угодность я хочу писать стихи.

Сатир в своей пещере,
Желая вещи знать по вере,
У всех летучих вопросил:
«Зачем пчела везде летает?»
Кузнечик доносил,
Что он не в дальности от улья обитает
И что к Кузнечику Пчела гудеть летает.
Спросил у Саранчи: в ответ из-за плеча,
Шепча,
Сказала саранча,
Что так, как и она, Пчела гулять летает.
Спросил у бабочки: летает на цветы
И машет там крылами.
Спросил у Воробья: летает на кусты,
Порхать между ветвями.
И каждый, наконец, как чувствовал иль знал,
По своему сказал.
Сатир, подумавши, ко улью сам явился.
Из уст самой Пчелы вопрос тогда решился:
Ты видишь улей сам; ответ найдешь внутри,
Приди да посмотри.

Ребята на лугу играли,
Шары себе катали.
Пришел к игрушкам Лев,
Пришел, и тут же сев,
Здорово им, как братам,
Он, лапу приподняв,
Вещает так ребятам:
«Давать катать шары; кто выйграет, тот прав».
Ребята Льву в ответ: «Мы свой храним устав.
Мы лапу львиную высоко почитаем,
Но родом, из веков, со Львами не играем».

Какой-то добрый сад —
Не ведаю, каким случаем, – нажил славу,
Что есть в саду под грушей клад,
И многие твердят
То вправду иль в забаву.
Другие требуют доводов и примет,
Без коих верной правды нет.
Родился спор в народе,
И каждый, в мысленной свободе,
За спором бился об заклад,
Что есть иль нет под грушей клад.
Чтоб в споре успокоить души,
В саду искоренить потребно было груши,
Без дела, невпопад.
Но сад хозяину и груши нужны были;
Хозяин вспомнил то, что спорщики забыли:
«Я с вами, – им сказал, – не бился об заклад;
Представлю только вам, что мне мой нужен сад».

Собор парнасских сестр мне кажет прежню лиру;
Приятно вспоминать во осень лет весну;
Я вновь хочу воспеть иль Хлою, иль Темиру, —
Не смею лиру взять, в свирель играть начну.

Пускай мое перо их прелести представит,
Меня воспламенит их петь моя любовь…
Темира ль, Хлоя ли стихи мои составит,
Я чувствую, увы! что в жилах стынет кровь.