Александр Дюма - Полина; Подвенечное платье

Эта бумага была олицетворением самой смерти, холодной, бесстрастной, неумолимой, лишенной всякого сочувствия, которым дружба порой смягчает удары судьбы. Цецилия как помешанная повторяла: «Смерть, смерть, смерть!..»

Маркиза была поражена: она поняла теперь, что они с Цецилией обречены.

Все надежды госпожи ла Рош-Берто на спокойствие, на безбедную жизнь и даже на роскошь основывались на Генрихе де Сенноне. Письмо, которое он написал им перед отъездом из Гваделупы, служило ей основанием, по которому она заранее вычисляла свои издержки. Теперь все было кончено: Генрих умер, бриллианты проданы, деньги истрачены. У них не осталось ничего, решительно ничего. Это был тяжелый удар, особенно для маркизы, которая не знала, что три или четыре месяца их небольшое хозяйство поддерживалось трудами Цецилии. Одна Аспазия догадывалась об этом и под предлогом слабого здоровья, требовавшего чистого воздуха и покоя, раза два или три высказывала маркизе свое желание удалиться в деревню.

Горе маркизы было сильно, Цецилия же была безутешна. Теперь она желала лишь одного – проститься с телом возлюбленного. Накинув черную вуаль, она вышла из дома и направилась в морское министерство. От чиновника бедняжка вновь выслушала все подробности гибели Генриха, терзавшие ее сердце, но она больше не плакала – источник ее слез иссяк. Девушка спросила только, где погребено тело Генриха. Чиновник сухо ответил, что если путешественник или матрос умирает в пути, то его тело сбрасывают в море.

Тогда Цецилии вспомнился шумный океан, по берегу которого они с Генрихом гуляли в Булони.

Девушка поблагодарила чиновника и ушла.

Теперь для нее все прояснилось: все время, прошедшее со смерти Генриха, разыскивали место, где она жила. Эти поиски шли медленно, об этом даже напечатали в газетах, но Цецилия их не читала. И вот теперь только нашелся почтальон, полтора года тому назад носивший письма девице с этой фамилией.

Цецилия вернулась домой, поднялась на пятый этаж и уже готовилась позвонить, как вдруг заметила, что дверь не заперта. Она отворила ее, полагая, что Аспазия зашла к какой-нибудь соседке и оставила дверь открытой.

Девушка сразу направилась в свою комнату. Она подошла к бюро, заключавшему все ее богатство – письма Генриха. Среди них она нашла то, которое было написано ей из Булони, и прочла следующие строки:

«Велико и прекрасно море, когда смотришь на него с душой, полной глубокого чувства! Как сильно оно волнует душу! Как возносит оно нашу мысль к его первоисточнику – Небу! Как красноречиво говорит оно о ничтожности человека и величии Создателя!

Век остался бы я на этом берегу, где мы бродили вместе с тобой, где я, кажется, могу отыскать следы твои. Не любовью человека люблю я тебя, нет, я люблю тебя, как весной цветы любят солнце как море любит небо в ясные ночи как вечно земля любит своего Творца.

Да простит мне Господь мою гордость, но в эту минуту я вызываю на бой все препятствия, способные разлучить нас с тобой, даже саму смерть. Все перемешивается и изменяется в природе: один запах переходит в другой, одно облако исчезает в другом, одна жизнь сменяется другой; отчего одна смерть неизменна? Если все живет этим переходом, этим смешением, почему же смерть, это необходимое условие всего живущего, эта конечная цель, которая замыкается вечностью, почему она одна бесплодна? Творец исключил бы ее из сил природы, если бы она была только деятелем разрушения, если бы она, разъединяя наши бренные тела, не соединяла душ.

Сама смерть не в силах разлучить нас с тобою, Цецилия! Господь сокрушил смерть.

До свидания, Цецилия, мы еще, может быть, увидимся с тобой в этом мире, но в том соединимся».

– Да, да, ты прав, бедный Генрих, – проговорила Цецилия, – до свидания!

В эту минуту раздался крик в комнате маркизы. Девушка бросилась туда, и в коридоре столкнулась с Аспазией.

– Что случилось? – закричала Цецилия.

Горничная не ответила, тогда она сама устремилась в комнату бабушки.

Голова маркизы была запрокинута назад, а рука безжизненно свисала с кровати.

– Бабушка! – кричала Цецилия, сжимая ее руку. – Бабушка!..

Рука маркизы была холодна. Цецилия стала обнимать ее, заклиная ответить, но тщетно: она умерла.

Пока Аспазия выходила зачем-то из комнаты, апоплексический удар поразил маркизу.

Все было уже кончено, когда Цецилия вернулась из министерства. Девушка подумала, что бабушка спит, но она была мертва.