Хорхе Исаакс - Мария

В те времена в Чоко было множество золотых приисков. Принимая во внимание примитивные способы эксплуатации, добыча золота считалась весьма значительной. На эти работы хозяева посылали партии рабов. Большая часть заграничных товаров, потреблявшихся в Кауке, а также и те, что предназначались для продажи в Чоко, переправлялась по реке Атрато. Рынки Кингстоуна и Картахены постоянно посещались коммерсантами-импортерами. В Турбо были построены склады.

Таким образом, нетрудно понять, как мудро выбрал Сардик место для своего уединенного пристанища; он совершал комиссионные сделки с негоциантами; скупал золото, выменивал у прибрежных жителей черепаховые панцири, кокосы, меха, какао и каучук на соль, спиртное, порох, оружие и дешевые безделушки. Все эти дела, не говоря уже о его занятиях сельским хозяйством, были достаточно выгодны, чтобы он мог тешить себя надеждой вернуться богачом в родную страну, откуда приехал нищим. Немалую поддержку оказывал ему брат Томас, поселившийся на Кубе, капитан работоргового судна.

Бригантина, выгрузив товары, привезенные из Африки, и те, что взяла на борт в порту Гаваны, приняла в трюм местные продукты, заготовленные Уильямом в течение нескольких месяцев. Слуги контрабандистов, соблюдая величайшую осторожность, проделали все за две ночи, и капитан собрался в обратный путь.

Этот грубый человек, столь безжалостный с товарищами Най, к ней самой стал относиться более почтительно с того дня, когда, замахнувшись на несчастную рабыню бичом, увидел ее без чувств у своих ног. Най поняла, что капитан готовится к отплытию, и не могла сдержать стонов и рыданий при мысли, что человек этот скоро вновь увидит берега Африки, откуда силой увез ее. Она упала перед ним на колени, целовала ему ноги и, в помрачении ума думая, что он может понять ее, молила:

– Не оставляй меня здесь, я стану твоей рабой, мы разыщем Синара, и у тебя будет двое рабов… Ты – белый, ты плаваешь по морям, ты узнаешь, где Синар, и мы сможем найти его… Мы поклоняемся тому же богу, что и ты, и будем верны тебе, только никогда не разлучай нас.

Най была прекрасна в своем скорбном исступлении. Капитан молча смотрел на нее, на губах у него появилась кривая усмешка, которую не могла скрыть даже густая рыжая борода, по лицу пробежала зловещая тень, а глаза засветились, словно глаза шакала, обхаживающего самку. Наконец, взяв ее за руку и прижав к груди, он объяснил знаками, что, если она будет любить его, они уедут вместе. Най гордо, словно королева, выпрямилась и, повернувшись спиной к ирландцу, вышла в соседнюю комнату. Там ее встретила испуганная Габриэла и, знаком приказав молчать, увела с собой. Она объяснила, что Най поступила хорошо, и обещала нежно любить ее, указав на небо и на распятие. Каково же было ее удивление, когда Най упала на колени перед распятием, словно молила бога дать ей то, в чем отказывают люди.

Прошло полгода. Най понемногу начинала понимать испанскую речь благодаря настойчивости Габриэлы, обучавшей ее своему языку. Габриэла узнала, как произошло обращение африканки, и то, что удалось ей понять из рассказов Най, еще больше расположило ее к несчастной женщине. А на глазах дочери Магмау почти никогда не высыхали слезы: стоило ей услышать пение американской птицы, напоминающей птицу ее родины, или увидеть цветок, похожий на те, что растут в лесах Гамбии, как снова раздавались рыдания. Во время кратких отлучек ирландца Габриэла разрешала Най ночевать у себя в комнате и часто слышала, как та звала во сне отца или мужа.

Когда Най прощалась с каждым из товарищей по несчастью, сердце у бедной рабыни разрывалось, и вот наконец настал день прощания с последним. Ее не продавали и обращались с ней не так жестоко, как с другими, но не потому, что ее любила и оберегала хозяйка, а потому, что бедняжка Най ждала ребенка, и хозяин надеялся продать ее выгоднее, после того как она родит. Алчный контрабандист торговал кровью вождей.

Най решила, что никогда дитя Синара не будет рабом.

Однажды, когда Габриэла рассказывала ей о небесах она спросила с откровенностью дикарки:

– А если дети рабов умирают крещеными, они могут. стать ангелами?

Креолка догадалась о страшном замысле Най и решилась рассказать ей, что в этой стране ее сын может стать свободным, когда ему исполнится восемнадцать лет.

Най только жалобно воскликнула:

– Восемнадцать лет!