Array Литагент «Седьмая книга» - Жар-Цвет

Зоица остановила ее.

– А если не во сне, то страшно мне твоих тайн. Ты неудачно сделала свой выбор: я плохая ученица и не гожусь тебе в преемницы. Я слишком робка и слаба. Я не хочу их знать… я жить хочу, наслаждаться. Меня к земле тянет, к людям.

– Есть пути, с которых не бывает поворота, – сурово отозвалась Лала. – Кто взвалил себе на плечи непосильную ношу – тот надрывается под нею. Это закон. Ты, самоуверенная девчонка, просила у меня великой ноши. Я тебе ее дала. Неси же и умри под нею, если она тебя гнет к земле, но сбросить ее нельзя! Я предупреждала тебя в свое время.

– Что я могла понимать! – в свою очередь раздраженно воскликнула Зоица. – Мне не было и двенадцати лет… ты увлекла меня своими сказками о звездах, об огненных и воздушных людях, змеях, дивах воды и пламени. Разве я владела своим умом, когда бросилась за тобой в эту демонскую пучину? А с тех пор как отдаю сама себе отчет в своих поступках, верь мне: наш договор ничего не дал мне, кроме страха и стыда… Отпусти меня. Я хочу быть обыкновенною, мирною женщиною, я не гожусь в вещие и не буду больше ни участницей, ни орудием твоего колдовства. Лала холодно возразила:

– Если ты называешь колдовством желание, право и возможность смотреть в тайны природы глубже и более сознательно, чем в состоянии другие люди, пусть это будет колдовство, и я, конечно, колдунья. В таком случае и наш друг граф Гичовский, которого ты только что помянула, тоже колдун, только неудачный, потому что он все ищет, но не находит, а я нашла. Пускай колдунья! Слово не меняет дела и не мешает ему. Жрица Великого Змея выше оскорблений бедного человеческого языка. До сих пор ты не видела, чтобы мое колдовство принесло кому-нибудь зло или вред.

– Но теперь ты хочешь сделать зло ужасное! И кому же? Человеку, которого я люблю!

– Я уже сказала тебе, чтобы ты не смела произносить этого слова. Оно для тебя запретное. Берегись, Зоица! Я не одна тебя слышу… Смотри, как гневно поднял голову чуткий Цмок, как грозно устремлены на тебя его вещие глаза, как заклубились его сверкающие кольца.

– Если я не боюсь тебя, то тем более не испугаюсь бессмысленной и бессловесной твари… Лала! Оставь! Перестань! Не трави меня, уйми Цмока! Я не люблю, когда он бросается, злой, – я буду защищаться и могу его убить…

– Глупая девчонка! Ты кощунствуешь, угрожая посланнику Великого Змея…

– Этих посланников – сколько угодно под любым придорожным камнем.

– Да? Вот как? Вот уж до чего дошло дело? Так-то развратили тебя? И ты еще смеешь просить, чтобы я пощадила Дебрянского? Не я хочу сделать ему зло. Он сам идет к тому и вынуждает меня истребить его. Есть обстоятельства, при которых я теряю волю и обращаюсь в слепое орудие силы, живущей вокруг меня и мною повелевающей.

– Пожалей его, Лала! нашею вечною дружбой заклинаю тебя, прости!

– Откажись от него, – глухо сказала Лала после долгого молчания, – может быть, тогда я сумею как-нибудь успокоить оскорбленную стихию и отведу от чужеземца охватившую его беду…

– А он? – горько засмеялась Зоица. – Разве он откажется?

– Заставь его!

– Чем? Он знает, что я его люблю.

– Скажи, что разлюбила.

– Он не поверит и будет прав.

– Зоица!

– Что же ты кричишь? Вот ты сейчас предлагала мне испытать тебя чудесами… Ну, сделай так, чтобы я ненавидела и презирала его? Чтобы он ко мне сделался враждебен или равнодушен? Вот то-то и есть! Есть в человеке область, над которою твоя мудрость не властна… Убить ты можешь, но отнять любовь никогда.

Лала мрачно молчала. Зоица продолжала:

– Если бы я могла объяснить ему, кто ты, кто мы обе…

– Да. Недоставало только того, чтобы ты окончательно погубила себя – открыла ему таинства!

– А теперь он смеется над моими суеверными страхами. Он ненавидит тебя, он так озлоблен, что способен добиваться меня только затем, чтобы удалить меня от твоей власти. А власть твою надо мною он чувствует, хоть и не понимает, откуда она.

– Земной червяк! Прах двуногий! – еще глуше и ниже произнесла гневная Лала – Когда он появился у нас в доме, меня душил запах трупа… За ним следят чьи-то мертвые глаза, его ждут чьи-то объятия… но не твои!.. Нет, не твои!.. Погоди! Дай созреть новому месяцу: в полнолуние я совершу вещий обряд и буду знать о нем все…

Молчание было ответом.

– Вот вы где! – весело заговорил, входя на террасу, Вучич и заставил вздрогнуть задумавшегося Гичовского. – И почему-то в одиночестве! Где же Зоица?