Алексис Бувье: Кредиторы гильотины

Винсент слушал с улыбкой на губах. Он был бледен и не шевелился.

– Вы скажете мне на это, что если отец был убийца, то из этого еще не следует, что сыновья и дочь люди не честные. Конечно, не могу сказать, что я сам воплощенная честность, и сын у меня негодяй, но это ничего не значит. Я говорил моему племяннику: «Ты напрасно женишься на дочери убийцы». Я человек откровенный и говорю то, что думаю.

Винсент был бледнее мрамора, на губах его выступила пена. Тем не менее, он отвечал:

– Да, вы откровенны.

– Да, таков уж я родился. К счастью, ваша сестра изменит имя. Но знаете, когда я сюда приехал, я говорил себе: «У них будет мрачный вид в трауре!» И что же? Невеста одета в белое, вы одеты, как все. Это удивило меня. Я сказал себе: «Почему они одеты таким образом?» А потом я понял и благодарю вас за это. Вы сказали себе: «Мой отец большой преступник, он обесчестил нас, но мы постараемся забыть об этом и в доказательство того, что мы о нем не жалеем, что мы не зависим от него, мы не будем носить по нему траур». Это очень хорошо, молодой человек! Я человек откровенный и говорю вам в двух словах – это очень хорошо!

– Благодарю вас, мсье, – откликнулся Винсент.

Старший сын Корнеля Лебрена стоял, опершись о стену и заложив руку за борт жилета. В продолжение всей тирады торговца мебелью он стоял совершенно спокойно и даже улыбался. Когда же родственник новобрачного отошел, Винсент глубоко вздохнул и вынул руку из-за жилета – ногти его были в крови: с такой силой он впился ими в грудь, чтобы сдержаться.

Около полуночи, когда гости стали разъезжаться, торговец мебелью сказал своему племяннику:

– Друг мой, дело сделано, его не переделаешь, но я надеюсь, что ты не будешь видеться с ее семьей, и разлучишь свою жену со всеми этими людьми.

– Да, дядюшка, насколько возможно.

Когда Шарль и Винсент подошли к сестре, чтобы проводить ее до экипажа, она обратилась к ним:

– Винсент, ты обещал мне, что в тот день, когда я выйду замуж, ты скажешь мне, почему мы не должны плакать, почему я как можно скорее должна выйти замуж; теперь я требую, чтобы ты сдержал свое обещание»

– Маргарита, повторяю тебе еще раз: все это тайна, которую знают и должны знать только дети казненного.

– Я помню это, Винсент.

В эту минуту к ним подошел Андре. Маргарита встала и, поцеловав брата, взяла мужа за руку.

Винсент пожал руку Андре, говоря;

– Мы отдаем тебе нашу сестру и знаем, что даем тебе верную и преданную подругу. Она хорошая партия, к тому же, женясь на ней, ты делаешь доброе дело. Надеюсь, что вы будете счастливы.

Между тем гости громко кричали за столом, приглашая новобрачных выпить на прощанье.

Обнявшись еще раз, сестра и братья расстались.

Сыновья Лебрена вышли на шоссе, потом свернули на бульвар, идущий вдоль кладбища, и повернули направо на улицу Ла-Рокетт.

Проходя по площади, они оба сняли шляпы, затем, повернув на вторую улицу направо, постучались в дверь одного из домов. Им отворила старуха, и прежде, чем они успели заговорить, она спросила:

– Вы господа Лебрен?

– Да.

– Входите, господин аббат ждет вас.

Сопровождаемые старухой, молодые люди прошли на первый этаж. Старуха открыла одну из дверей и сказала:

– Господин аббат, господа Лебрен пришли.

– Хорошо, – отвечал голос, – пусть войдут.

Раскланявшись с аббатом, братья по его приглашению сели возле камина. Тогда аббат заговорил.

– Дети мои, – сказал он, – вы исполнили первое желание вашего отца, теперь руки у вас развязаны, и вы можете посвятить себя исполнению его следующего желания.

– Мы готовы сделать это!

– Он думал, что поступает благоразумно, поручив мне передать вам в этот час второе письмо. Боясь усиленного надзора, он пожелал, чтобы это письмо было передано вам только в тот день, когда те, которым нужна была его смерть, совершенно успокоятся, видя, что вы, забыв его трагическую кончину, думаете только о ваших личных делах, выдавая замуж свою сестру.

– То, что он желал, будет выполнено.

Аббат открыл свой письменный стол и вынул оттуда маленькое письмо в конверте без адреса.

– Вот это письмо!

Винсент взял его и подошел к лампе, чтобы прочитать, но аббат остановил его.

– Следуя приказаниям вашего отца, – предупредил он, – вы должны сломать печать и прочитать это письмо только тогда, когда останетесь у себя дома одни.

– Отец мой, – сказал Винсент, – мы благодарим вас за ваши заботы и с этого же дня займемся исполнением нашей обязанности. Мы спасем от позора память нашего отца. И перед началом этого трудного дела просим вас, принявшего его последний вздох, дать нам ваше благословение.