Стэнли Джон Уаймен - Любовь на полях гнева

– Что только? – угрюмо спросил я.

– Я поссорился с ним на ярмарке в Кагоре, – смущенно сказал Жиль. – Он, пожалуй, не выйдет ко мне.

– Отлично, – резко ответил я. – Тогда я сам сейчас же поеду туда. А ты с лошадью оставайся здесь и жди.

В крайнем раздражении я слез с лошади и отправился пешком. Ближайший дом в деревне находился в четверти мили от этого места. Шагов через пятьдесят я был уже на перекрестке, откуда шла дорога в Сент-Алэ. Быстро я зашагал по ней, и вскоре голоса моих людей перестали долетать до меня.

По обеим сторонам дороги на возвышении росли тополя, отчего на самой дороге было темно, как в яме, и я должен был идти чуть ли не ощупью. Я споткнулся и едва не упал. Это было последней каплей, и я пустился ругать Жиля, дорогу за ее ухабы, луну за несвоевременное исчезновение. Непрерывный шелест тополей производил на меня странно удручающее впечатление. Внезапно до меня донесся какой-то шум, будто кто-то ехал за мной верхом. Я остановился и стал прислушиваться.

Сначала мне представилось, что слуги ослушались моего приказания, но вскоре я убедился, что звуки доносились спереди и были гораздо громче, чем бряцание уздечек. Вслепую я двинулся дальше и за поворотом сквозь просвет между деревьями заметил слабый красноватый свет. Мне показалось странным, что в кузнице еще работают.

Пройдя еще немного вперед, я очутился перед кузней и остановился в изумлении: работа в ней шла полным ходом. Два молота поднимались и опускались на наковальню с приглушенным стуком. Отблеск огня падал на дорогу и стоящие против дома деревья.

Была уже полночь, но около кузницы стояла толпа народа. Назвать точное число людей было трудно, да я и не пытался пересчитать все эти полуобнаженные фигуры со всклокоченными волосами. Некоторые из них были вооружены пиками и вилами, а какой-то человек делил их на группы и давал распоряжения. Все двигались в полной тишине, нарушаемой стуком молотов.

Я инстинктивно отступил в тень на край дороги и стал наблюдать дальше. Человек, бывший, очевидно, их предводителем, держал на плече топор, широкое лезвие которого ярко сверкало всякий раз, когда человек поворачивался боком к кузнице. Каждую секунду он был в движении; беспристанно переходя от одной группы к другой, вожак жестикулировал и ободрял их. Иногда он выбирал из группы какого-нибудь человека и толкал его в другую. Временами он что-то говорил, но за дальностью расстояния я не мог расслышать. Когда же он входил в кузницу, его огромное туловище закрывало просвет двери. То был кузнец Маленький Жан.

Воспользовавшись тем, что при его входе в дом на дороге Делалось темнее, я несколько продвинулся вперед. Я уже понял, что происходит, но необходимо было узнать подробности. Ползком я подобрался к месту сборища еще шагов на тридцать и замер. Маленький Жан вышел с новой партией оружия и стал раздавать его. Слышно было, как они беспристанно повторяли имя Гаргуфа – управляющего маркизы де Сент-Алэ и первого врага крестьян. Теперь наступил час расплаты за прежние грехи!

Какой-то человек зажег факел и закричал:

– К замку! К замку!

Первым моим побуждением было броситься вперед и образумить их, заставить их угрозами или обещаниями отказаться от их намерений. Но в тот же самый момент благоразумие подсказало мне все безрассудство такой попытки. Передо мной были уже не крестьяне, не терпеливые мужики, а взбесившиеся звери.

Я пополз обратно и, выбравшись поодаль на дорогу, побежал назад, не обращая внимания ни на рытвины, ни на темноту. Едва переводя дыхание, добежал я до своих слуг и прерывающимся голосом объяснил им, в чем дело:

– В деревне восстание! Они хотят напасть на замок, а там находится мадемуазель… Жиль, скачи галопом в Кагор и предупреди маркиза. А ты, Андрэ, скачи в Со и расскажи все отцу Бенедикту. Скажи, чтобы он вел сюда всех, кого можно.

Оба слуги смотрели на меня во все глаза, открыв от изумления рты.

– А как же лошадь? – спросил Жиль.

– Бери мою и скачи немедленно! До лошади ли теперь? Замок…

– А как же вы сами?

– Я вернусь домой садовой тропинкой. Сто ливров каждому, если удастся спасти замок! – вскричал я.

Я сказал «замок», не решаясь опять произнести вслух то, что было у меня на уме. Живо я воображал себе одинокую беззащитную девушку среди разъяренных чудовищ. Мысль о ней все время подгоняла меня. Я пересек поле и вскоре был уже у опушки парка. Ограды с этой стороны не было, ее заменяла живая изгородь из кустов и деревьев.