Джейн Остен - Сэндитон

Но мисс Лэмб уже распахнула дверь, прежде чем Шарлотта коснулась колокольчика. Она выглядела очень хрупкой, однако сейчас совсем не волновалась, хотя и была в обществе сразу двух знакомых. Сознание того, что она принимала их, как хозяйка, возможно, добавляло ей самообладания. Или, может быть, она была так счастлива принять таких гостей, что забыла о своей застенчивости. Какова бы ни была причина, она с первого взгляда поняла недоумение Артура и заслужила его благодарность, сказав с достаточным чувством такта.

– О, я так надеюсь, что вы тоже поднимитесь с нами наверх, мистер Паркер. Я представляю, что вас не слишком интересует моя коллекция раковин, но если вы были бы столь добры и посидите у окна до возвращения вашей сестры, то, несомненно, были бы очень полезны нам.

И Артур последовал за ними вверх по лестнице, уже не чувствуя неловкости и гордый тем, что может быть очень полезным в данном случае.

У мисс Лэмб была собственная гостиная на втором этаже. Это была приятная и изысканно обставленная комната с видом на море. В ней было много личных сокровищ, в которых, как думала Шарлотта, не было необходимости, особенно в поездке на курорт. Самым выдающимся из них был отделанный медью деревянный комод с множеством маленьких ящиков, у каждого из которых была своя маленькая медная ручка. Именно к этому комоду они и направились.

– Возможно, Вы думаете, что глупо везти с собой так много вещей на такое короткое время, – сказала мисс Лэмб, словно догадавшись о мыслях Шарлотты. – Но все эти вещи доставляют мне такое удовольствие. Я рада, что миссис Гриффитс так хорошо понимает меня…

Все еще в некотором смущении, она выдвинула один из ящиков и… ни Шарлотта, ни Артур уже больше не слышали эти смущенные извинения. Они с удивлением разглядывали редкую палитру морских раковин, о которых они никогда не имели ни малейшего представления. Хрупкие нежно-розовые, голубые и розовато-лиловые, круглые и продолговатые, полосатые, пятнистые или однотонные, все они аккуратно лежали в отельных ячейках из ткани, группами или по одной. Адела выдвигала ящик за ящиком, как будто бы волнуясь, что ее гости не оценят коллекцию, пока не увидят ее всю и сразу, и при этом подробно рассказывала о каждом экземпляре.

– Здесь внизу я держу самые крупные. Посмотрите, вот – самая большая витая раковина. А это – пиннидая. Эти перламутровые моллюски имеют такую удивительную серебристую окраску. А это раковина обычной устрицы, но в ней еще есть жемчужина. Черный жемчуг с розоватым оттенком – самый драгоценный из всех жемчугов.

– Кто рассказывал вам об этом?

– Мой отец. Он знал все о раковинах и о морских животных… и вообще о природе. Он читал, изучал и иногда рассказывал мне.

Потом, как-то сразу, к ней вернулась вся ее застенчивость. И снова, запинаясь, она обратилась к Шарлотте с робкой мольбой. – Надеюсь, вы не осуждаете меня за то, что я уговорила вас прийти сюда и посмотреть мою коллекцию раковин?

– Это самое прекрасное из того, что мне приходилось когда-нибудь видеть, – ответила Шарлотта с такой несомненной искренностью, что мисс Лэмб порозовела от удовольствия и одарила ее быстрым и ясным взглядом полного обожания. Она ничего не сказала, а лишь слегка коснулась некоторых раковин, как неоценимых сокровищ, и отвернулась. И хотя они за это время не обменялись и десятком фраз, Шарлотта неожиданно почувствовала, что они стали близкими подругами.

– Хотите, я покажу вам некоторые из моих акварелей? – учтиво спросила мисс Лэмб, выдвигая ящик маленького стола и желая показать друзьям, все свои сокровища. Она достала пачку рисунков, положила их на стол и стала быстро просматривать их. По меньшей мере, полдюжины их она отбросила в сторону, прежде чем Шарлотта и Артур подошли ближе, чтобы внимательно рассмотреть их.

Эскизы мисс Лэмб не относились к такому типу набросков, которые можно было перелистывать небрежно. Это были скорее детальные рисунки натуралиста, чем порывистые зарисовки художника: старательные, точно копирующие каждую деталь и каждый оттенок. Последним был рисунок – ветки водорослей, которую преподнес ей Артур в Бриншоре.

– Боже мой! – воскликнул он, взяв этот рисунок, поворачивая его так и этак и, наконец, вытянул с ним руку, в то время как мисс Лэмб вся вспыхнула. – Но ведь это великолепно! Это действительно превосходно! Как точно переданы эти тона – зеленые и коричневые. Это действительно точное изображение энтероморфы.