Владимир Одоевский - Ворожеи и гадальщики

– Помнишь, Кузьма, ты мне говорил про блаженного, что тридцать лет акридами и диким медом питался. Жив он теперь?

– А что, нужен он вам?

– Да, в один дом просили.

– Это можно-с.

– Ты говоришь, он в веригах?

– Как же, в железных веригах.

– А тяжелые они?

– Помилуйте, как же не тяжелы.

– И в тело вросли?

– Как есть в самое тело.

– Это хорошо…

– Одно слово – блаженный человек.

– То-то!

У Кузьмы много было на примете всяких блаженных, с веригами и без вериг. Поэтому ему недолго пришлось разыскивать: через три или четыре дня он привел на двор Ивана Петровича грязного, оборванного человека с длинными волосами, прикрытыми замасленной скуфейкой [10], и с узенькими плутовскими глазами на жирном, обрюзгшем лице. Блаженный прихрамывал на обе ноги и, ковыляя, опирался на длинный посох.

– Привел-с, – доложил Кузьма…

Блаженный вошел и, не обратив никакого внимания на хозяина, по обыкновению начал класть поклоны в правый угол.

– Где же ты живешь, добрый человек?

– Между добрыми людьми, милостивец; свет не без добрых людей!

– Есть у меня хороший человек: он тебя, по добродушеству своему, приютит и накормит…

Так юродивый попал к Петру Иванычу. Но сверх ожидания торговые дела его нисколько не поправлялись, а, напротив, шли день ото дня хуже и хуже…

Петр Иваныч терпел, хотя и не верил, что юродивый может сколько-нибудь исправить его торговые неудачи. Но он кормил и поил блаженного потому, что это не составляло для него особенного расхода и, кроме того, он этим хотел угодить своему старинному другу.

Но однажды вышел такой случай. Петр Иваныч получил в присутствии юродивого значительный куш денег в уплату по какому-то старому векселю. Положив их в ящик, который запирался на висячий замок, хозяин куда-то вышел. Все это очень хорошо заметил юродивый и, рассчитывая, что Петр Иваныч не воротится домой по крайней мере час, решился воспользоваться случаем. Но, к счастью, это ему не удалось.

Петр Иваныч забыл какую-то вещь в своей комнате, хватился ее на полдороге и воротился домой через каких-нибудь десять минут. Что же он застал? Сундук был открыт, перед ним в смущении стоял юродивый с пачкой денег в руках; на полу валялся топор и сбитый замок.

– Что это?.. Ах ты, мерзавец!

Юродивый вздумал было войти в свою роль и выкинуть какой-то кунштюк [11], но свалился на пол под ударом здорового кулака.

– Ты грабить меня вздумал за мою хлеб-соль! Полицию позовите!

Юродивого связали и сдали по принадлежности. Петр Иваныч сейчас же отправился к своему другу, который ему рекомендовал такое хорошее, симпатическое средство для успеха в торговле.

– Ну, удружил!

– А что?

– Чуть было не обокрал меня твой хваленый юродивый! Подлец этакой!..

– И верить не хочу! Все это напраслина одна: тебе наврал кто-нибудь!

– Своими глазами видел.

– Не говори, Христа ради! Может, что-нибудь подобное было, а не то. Может, он так что-нибудь от юродства сделал.

– Украл просто.

– Полно врать! – сердито сказал Иван Петрович.

– Ну, так дурак же ты после этого!

– Я дурак?

– Да, ты!

– Тьфу!

Иван Петрович плюнул на жилет своего приятеля… Что после этого произошло, неизвестно; только Иван Петрович несколько дней не выходил да в городе ходили слухи, что два друга передрались и что Петр Иваныч весьма изрядно помял бока Ивану Петровичу.

Иван Петрович рассвирепел. Он не только не мог видеть своего врага, даже не мог произносить его имени. День и ночь Иван Петрович только и думал о том, как бы ответить своему недругу. Между тем, пришла осень. Последняя торговая операция Петра Иваныча имела такой блестящий успех, что о ней заговорили в городе, и дела его сразу не только поправились, но даже сделались лучше прежнего.

Иван Петрович скрежетал зубами. Враг его шел в гору. Зависть и жажда мести не оставляли его в покое. Как человек суеверный и не совсем разумный, да еще под влиянием ошеломившей его злобы, он остановился на симпатических средствах и решился при помощи каких-нибудь заклинаний и зелий, что называется, испортить Петра Иваныча.

«Тысяч не пожалею, – думал Иван Петрович, – изведу его, окаянного…»

Он знал из сказок, что многие колдуны превращают своих жертв в собак, кошек и других животных, и Ивану Петровичу крепко захотелось видеть своего врага в собачьей или кошачьей шкуре.

Послан был кучер за Кузьмой.

Финляндский уроженец не заставил себя дожидаться и явился перед Иваном Петровичем как лист перед травой…