В. Коровин - Русские поэты XVIII века. Стихотворения, басни

От зла храня,
Как агнца, так Господь пасет меня.
Гуляю чистыми лугами
И тучную траву я вижу под ногами:
Из свежих я источников пию,
И свежей я водой весельем дух пою.
Кривых путей освобождаюсь
И с именем Его нигде не заблуждаюсь;
Хотя хожу
В пустыне,
Опасности не нахожу,
Не ужасаюся во мрачной я долине;
Не жду я участи иной:
Мой Бог везде со мной,
И ничего не ужасаюсь.
Везде Твоим жезлом и палицей спасаюсь,
Трапезу, питие имею от Тебя,
Главу мою Твоим елеем умащаю.
Живу на свете сем, всем сердцем Тя любя,
И милости Твои всемирно возвещаю.

Не уповайте на князей:
Они рожденны от людей,
И всяк по естеству на свете честью равен.
Земля родит, земля пожрет;
Рожденный всяк, рожден умрет,
Богат и нищ, презрен и славен.

Тогда исчезнут лести те,
Которы данны суете
И чем гордилися бесстыдно человеки;
Скончаются их кратки дни,
И вечно протекут они,
Как гордые, шумя, текущи быстро реки.

Когда из них изыдет дух,
О них пребудет только слух,

Лежащих у земли бесчувственно в утробе;
Лишатся гордостей своих,
Погибнут помышленья их,
И пышны титла все сокроются во гробе.

Я тленный мой состав расстроенный днесь рушу.
Земля, устроив плоть, отъемлет плоть мою,
А от небес прияв во тленно тело душу,
Я душу небесам обратно отдаю.

Долины, Волга, потопляя,
Себя в стремлении влечешь,
Брега различны окропляя,
Поспешно к устию течешь.

Ток видит твой в пути премены,
Противности и блага цепь;
Проходишь ты луга зелены,
Проходишь и песчану степь.

Век видит наш тому подобно
Различные в пути следы:
То время к радости способно,
Другое нам дает беды.

В Каспийские валы впадаешь,
Преславна мати многих рек,
И тамо в море пропадаешь, —
Во вечности и наш так век.

Ежели бы можно было
Откупиться мне от смерти,
О стихах бы я не думал,
О богатстве бы я думал.
Стихотворство стихотворца
От могилы не избавит,
А своей он вечной славы
Вечно чувствовать не станет;
Но, стихи дая народу,
Людям делаю забаву,
А богатство собирая,
Им не делаю забавы;
Так богатого почтенней
Многократно стихотворец.
Плюну я на все богатство,
Дай мою, Эрата, лиру,
Буду пети о Кларисе
И гласить ее заразы,
Вкорененные мне в сердце.
Дай, слуга, ты рюмку полну
Виноградного мне соку;
Выпью это за здоровье
Я возлюбленной Кларисы.
Как умру, уж пить не стану
За Кларисино здоровье.
Здравствуй долго, дорогая,
И люби меня, Клариса,
Сколько я люблю Кларису.

Котурна Волкова пресеклися часы.
Прости, мой друг, навек, прости, мой друг любезный!
Пролей со мной поток, о Мельпомена, слезный,
Восплачь и возрыдай и растрепли власы!
Мой весь мятется дух, тоска меня терзает,
Пегасов предо мной источник замерзает.
Расинов я театр явил, о россы, вам;
Богиня, а тебе поставил пышный храм;
В небытие теперь сей храм перенесется,
И основание его уже трясется.
Се смысла моего и тщания плоды,
Се века целого прилежность и труды!
Что, Дмитревский, зачнем мы с сей теперь судьбою?!
Расстался Волков наш со мною и с тобою,
И с музами навек. Воззри на гроб его,
Оплачь, оплачь со мной ты друга своего,
Которого, как нас, потомство не забудет!
Переломи кинжал; театра уж не будет.
Простись с отторженным от драмы и от нас,
Простися с Волковым уже в последний раз,
В последнем как ты с ним игрании прощался,
И молви, как тогда Оскольду извещался,
Пустив днесь горькие струи из смутных глаз:
«Коликим горестям подвластны человеки!
Прости, любезный друг, прости, мой друг, навеки!»

Уже ушли от нас играния и смехи…
Предай минувшие забвению утехи!
Пусть буду только я крушиться в сей любви,
А ты в спокойствии и в радостях живи!
Мне кажется, как мы с тобою разлучились,
Что все противности на мя воополчились
И ото всех сторон, стесненный дух томя,
Случаи лютые стремятся здесь на мя
И множат сердца боль во неисцельной ране.
Так ветры шумные на гордом океане
Ревущею волной пресильно в судно бьют,
И воду с пеною в него из бездны льют.