den: Книга без названия

В конечном счете, период нэпа, несмотря на запоздалые "прозрения" Ленина, стал лишь временным отступлением большевиков от генеральной линии на коллективизацию села, обезземеливание и разрушение крестьянства.

Несправедливые для деревни, но все же товарные методы взаимоотношений с крестьянином в период нэпа были отвергнуты и заменены репрессивной политикой насаждения колхозов, раскулачивания и голодомора.

Новый вид социалистической собственности - колхозной - мало отличался от собственности государственной. А положение самих колхозников - от крепостной зависимости. Диспропорция развития промышленности и сельского хозяйства только усиливалась на фоне сплошных и фактически бесплатных хлебозаготовок, а также грабительских для колхозов условий работы машинно-тракторных станций.

Развитие советского сельского хозяйства не предполагало ни рыночности, ни крестьянской собственности на землю. Основным направлением его усовершенствования оставалось только укрупнение, игра на масштабе. Эта политика порождала фантастические утопии хрущевских агрогородов, или же наоборот - вполне реальные и трагические программы ликвидации "неперспективных" деревень.

Однако ни "индустриализация" аграрного производства, ни экстенсивные целинные проекты, ни периодические государственные программы масштабных инвестиций не сделали советское сельское хозяйство эффективным.

"Мания коллективизации" и иррациональное неприятие частной инициативы и собственности продолжали процветать и после завершения сталинского периода "бури и натиска". Поблажки селу в середине 1950-х годов были ощутимы. Они выразились в установлении более справедливых экономических отношений государства с колхозами, ликвидации МТС и выдаче паспортов до того закабаленным крестьянам. Но одновременно происходило наступление на личное подсобное хозяйство, на частную инициативу. Призрак "кулака" не давал советской власти мыслить нормальными экономическими категориями.

К концу 1970-х годов тупиковость этой логики развития стала очевидной. Темпы роста сельского хозяйства оказались нулевыми или даже отрицательными. "Выкачать" что-то еще из растерзанного тела деревни было уже невозможно.

Без кардинальных изменений аграрного строя, отношений собственности невозможно было вдохнуть в село новую жизнь. Всю эту ситуацию впоследствии точно отразил в одном из своих фильмов Эльдар Рязанов: "Мы не пашем, не сеем, не строим. Мы гордимся общественным строем".

Но жизнь всегда берет свое. И реальная жизнь села опять начала пробиваться в поздние советские годы сквозь чуждый земле "асфальт" социалистических принципов хозяйствования бурным развитием деревенских и городских личных приусадебных хозяйств. На фоне циклопической беспомощности колхозно-совхозного строя, оставившего землю без хозяина, это очередное пробуждение крестьянской частнособственнической жилки лучше всего доказывало необходимость нового вокрестьянивания земли, возрождения рыночной аграрной экономики.

Глядя теперь, из дня сегодняшнего, на историю аграрного развития России, поражаешься тому, что все фундаментальные, "закоренелые" проблемы никуда не делись.

Мы, вроде бы встав на путь рыночного развития, на путь развития капитализма в России, так до сих пор и не определились, каким должно быть сельское хозяйство. Кому и как его развивать. Каковы должны быть принципы земельной политики.

Нынешняя система "бумажных земельных паев", коллективно-долевой собственности на землю вновь воинственно отрицает частную собственность. До рези в глазах напоминает, да и, говоря по правде, полностью воспроизводит со всеми их болезнями и пороками исторически изжившие себя общинное землевладение и колхозный строй. Оборачивается консервацией неэффективного и заскорузлого сельского хозяйства.

Государственная сельскохозяйственная политика по-прежнему остается у нас на положении приживалки и бедного родственника в макроэкономических эмпиреях финансовой стабилизации и эйфории сырьевой экономики.

Тяга к избыточному административному регулированию сельского хозяйства, особенно на региональном уровне, сочетается с практически полным пренебрежением тяжелейшими социальными проблемами деревни. Мы непозволительно мало думаем о повторном освоении, развитии огромной территории России, мы забыли о том, что значительная ее часть - вымирающие деревни и районы, откуда уходит жизнь.