– Доберешься до… до чего? Что у тебя на уме? Ну?
Дыхание охотницы выровнялось. Она нерешительно раздумывала, что же ей действительно сделать. Доун облизала пересохшие губы.
– Я выясню причины происшествия.
Точнее, почему Иона допустил этот кошмар.
Именно. Цель стала более определенной. Пожалуй, ей вообще не следовало тут находиться.
– Кого ты разорвешь на части? Убийцувампира? Ты же сказала, она погибла! – Мэтт недоуменно покачал головой и неуверенно потянулся к Доун, но дотрагиваться не стал. – Не пойму, о чем ты. Может, объяснишь внятно? Итак, кто умер?
– Брейзи. – Имя встало поперек горла.
– Какой ужас! Прими мои соболезнования.
Мэтт сделал движение, чтобы обнять охотницу, но Доун отпрянула. Одно касание – и все было бы кончено: она растает от обжигающих прикосновений, и ненависть улетучится. А Доун этого не хотела: ненавидеть слишком приятно. Ненависть казалась сейчас самым подходящим чувством.
– Мне не нужны твои соболезнования, – ответила она. – Давай охотиться вместе.
Он растерянно рассматривал свои руки.
– Я бы рад, но никак не возьму в толк, чего именно ты от меня требуешь. Расскажи по порядку. Мне нужна вся информация.
Доун замкнулась. Она едва не затеяла спор, что Мэтт сам должен ей обо всем рассказать, но догадалась, что ничего не добьется. Ведь не он нуждался в ее помощи, а она в его.
От резкого порыва ветра зашумели, зашуршали деревья. Детектив выглянул в окно.
– Чем больше ты расскажешь, – заговорил он, – тем в лучшем положении мы окажемся.
Доун ощутила смутное беспокойство: слишком уж Мэтт настойчив и требователен.
– Доун? – окликнул он.
Внезапно охотница осознала всю глупость своего поведения. Приходить сюда не следовало – ведь это предательство по отношению к Ионе! Наверное, она слегка помешалась от шока после гибели Брейзи…
Или она правильно поступила?
Доун размазывала по лицу жгучие слезы, борясь с рыданиями. Надо уходить, надо все хорошенько обдумать…
– Сначала мне нужно коечто уладить.
– Не уходи! – Мэтт поднялся следом. – Поговори со мной. Не позволяй Лимпету себя контролировать. Ты же сама видела, что от него одни неприятности. Доверься мне!
Перед внутренним взором охотницы цветочной отравой проплыло платье Эвы.
Доун прощально махнула рукой
– Я вернусь!
Да, она вернется. Как же ее тянуло к Мэтту! Неизвестно, как долго Доун продержалась бы, тем более в нынешнем состоянии. Хотелось чувствовать жизнь каждой клеточкой тела, хотелось оправиться от чудовищного удара, который нанесла смерть, забрав подругу. Охотнице хотелось знать, что в мире осталось чтото хорошее…
Но… Нет, Мэтт здесь был не помощник. Он принадлежал Эве. Доун неоднократно об этом себе напоминала.
– Я позвоню. – Девушка бросилась к выходу.
Детектив попытался удержать ее, но она с обиженным видом отдернула руку.
Это стало последней каплей – Мэтт отвернулся и ушел.
Доун в последний раз взглянула на широкую спину детектива и выскочила на улицу. Охотницу шатало. Она закрыла за собой дверь и набрала полную грудь воздуха. Ну и дел она чуть не натворила!
Окруженная толпой Друзей, Доун направилась к машине; охотницу снова одолевали сомнения. Может быть, стоило поговорить с Мэттом начистоту? Или всетаки правда на стороне Ионы? Посоветоваться было не с кем…
Доун завела автомобиль. Надо раз и навсегда выяснить у Голоса, что за чертовщина происходит вокруг.
А если босс не ответит, она знает, как поступить.
«Частный детектив» долгим взглядом проводил удаляющиеся огоньки фар, пока они окончательно не погасли в темноте, точно сомкнувшиеся красные глаза. Он отвернулся от окна и осмотрел кисть, на которой багровели кровавые полосы – следы ногтей рассерженной гостьи. Она еще вернется, хотя и покинула дом Мэтта вне себя от злости. Доун оказалась между двух огней, и ей нужна помощь Мэтта Лонигана.
Подойдя к запертой двери, он отодвинул баскетбольный щит и открыл замок. Из непроглядной тьмы за дверью знакомо дохнуло сыростью. «Детектив» шагнул внутрь, закрыл дверь и подергал ручку, проверяя – надежно ли.
Он спустился по длинной лестнице. Под сводами туннеля звенело гулкое эхо его шагов.
Подземная прогулка была долгой. Телесная оболочка «Мэтта» малопомалу теряла форму по мере приближения к дому. Царапины на руке «детектива» бесследно исчезли. Когда он выходил в Верхний мир, то обычно не торопился исцелять мелкие повреждения – надо было выглядеть уязвимым для внешних воздействий, то есть казаться настоящим смертным. Его можно было фотографировать, он отражался в зеркалах и контролировал способность к стремительным перемещениям, специально замедляя движения.
Читать дальше