Альен: Старая усадьба.

-А где Петька с Катей?

Странно, хотя их комната рядом никто оттуда не вышел и там тихо.. Гурьбой все направляются к двери, громко стучат - в ответ молчание.

-Петка! Открывай! Франц, когда волнуется, начинает говорить с акцентом.

-Франц ломай дверь, тут не до этих...

Франц ногой выбивает дверь, и они заходят в комнату. Здесь полный разгром: порванные простыни, сломанные стулья и стол и выбитая рама. Поломан и подсвечник, часть свечей раздавлена, и только две, на половину сгоревшие, скупо освещают комнату. Франц высовывается наружу и смотрит в темноту - вдалеке раздается вой волка и сквозь быстро бегущие облака просвечивает полная луна...

Вдруг раздается шипение.. На пороге комнаты стоит невыразимо омерзительное и в то же время очень притягательное для мужчин создание. Нельзя даже сказать, что это женщина - это самка. Пригнувшись в позе апсары или кошки перед прыжком, меднокраснокожая под светом свечей, груди ее торчат и промежность с красной и влажной щелью, чуть прикрыта густой шапкой волос, редеющих лишь у колен. Миг назад она была у двери, но ее там уже нет, как на кадре она проявляется где-то сбоку, уже в откровенной позе для прыжка, пригнувшаяся и выставившая когти, еще миг и она уже совсем рядом...

Франц машинально выставляет руку с предметом, схваченным им второпях, и раздается ужасный вой боли и шипение, будто на раскаленную сковородку налили масло - создание напарывается на тот самый латинский крест, который лежал на найденном ларце... На секунду на месте создания появляется заспанная Катя в мятой короткой ночной рубашке с плотно закрытыми глазами, но в следующее мгновение опять на ее месте жуткая тварь и с воем (подпрыгивая :) она убегает...

Франц присаживается на корточки и дрожащими руками пытается закурить

-Доннерветтер...

Таня начинает его трясти обеими руками

-Франц, Элен, вы же западники, молитвы знаете, - плачет.

-Какие еще на... молитвы , морщится как от зубной боли Франц.

В глубине дома раздается вой и ему кто-то вторит...

... По лесной дороге к дому подъезжают два джипа и из темноты к ним вываливается мужик-наводчик.

-Пахом, милАй!

Из первого джипа показывается сухая морда бандита, он низенького роста в хорошем костюме и держится очень высокомерно. За ним кряхтя выбираются амбалы, их жирные загривки и щеки еле выступают над двубортными костюмами, а галстуки заставляют вспомнить поговорку о корове и седле.

-Где?,- отрывисто бросает Пахом.

-Вон, вон, там оне,- подобострастно тычет пальцем в сторону дома мужик.

Неожиданно из дома раздаются странные завывания на несколько голосов.

-Развлекаются падлы, гы-гы-гы, смеется мужик, щас и мы развлечемся, там целых три телки.

-Товар не трогать, беречь целку - бросает Пахом и неторопливо направляется к дому, быки идут за ним. Мужичок переступает с ноги на ногу, кашляет в кулак и... остается на месте...

...В комнате тем временем идет совещание

-Надо дождаться утра -Ага, как в кине на первом ряде, взошло солнце и все упыри пропали! Ты уверен в этом?

-Во всяком случае днем этого не было.

-Что делать?

-Думаю надо похоронить ларец как и было...

- Будем прорываться?

-Это в крайнем случае, дождемся сначала утра. В это время внизу начинают бешено стрелять...

... Пахом со своими бандитами подходит к двери, останавливается и

-Значит так, мужиков мочить сразу, и чтобы никто не ушел, бабы пусть пока живут, до завтра.

Тупые хари согласно кивают и один из быков осторожно берется за ручку двери, тянет на себя, впереди мрак и тишина... Они входят осторожно, выставив перед собой пистолеты, впереди и по бокам грузно идут амбалы, а Пахом семенит в центре. Вдруг, один из идущих справа беззвучно пропадает во тьме, только что он был здесь и его нет, глаза успевают заметить мелькание рук и оскал белого лица. Раздается звук, будто где-то рядом открыли бутылку пива и раздается отвратительное чавканье... Все мгновенно поворачиваются и начинают стрелять на звуки, но пропадает еще один, успев дико закричать, его крик захлебывается в кашле и потоке вытекающей крови.

-Пахом, засада, орет третий и из его рта тоже потоком фонтанирует кровь, все лицо в крови, а во тьме за ним раздается довольное ворчание. Вспышки выстрелов высвечивают отвратительные хари, в их продолговатых крокодильих пастях части тел, волочащиеся кишки и пузырящаяся слюна ... Упыри, не обращая внимания на выстрелы, сужают круг около оставшихся в живых. Внезапно Пахом дико визжит и бросается из круга, чудом уворачиваясь от хватающих лап он вбегает в комнату, где сгрудились молодые люди. Франц, с бледным, как мел лицом, поднимает навстречу ему крест, но Пахом хватается за него как утопающий и тянет на себя, тянет, пытается поцеловать.