Эдуард Успенский: Каникулы в Простоквашино

- Живу хорошо.

- А что это я в последнее время не встречаю твоих снимков про природу в газетах?

Шарик отвечает:

- Я сейчас поэзией увлёкся. Хотите послушать? Я вам отрывки из поэмы почитаю.

Печкин не очень хотел слушать. Ему поэта Юрия Энтина было достаточно. Но он сказал:

- Конечно, хочу... Немного.

Шарик встал в позу поэта Маяковского на площади Маяковского и начал читать:

Один чел-век имел собаку,

И очень он любил собаку.

И без собаки жить не мог.

И к ней бежал он со всех ног.

Ну, как?

- Захватывающе, - сказал Печкин. - А сколько лет было чел-веку? И как его звали? Это не дядя Фёдор?

- Нет. Это совсем был другой мальчик. Но вы слушайте.

И он продолжал:

Но вот отец сказал ему:

- Тебе собака ни к чему.

Зачем мы заводили пса,

Чтоб педагогой заняться,

Чтоб ты его кормил, поил

И в летний сад гулять водил.

Шарик читал, размахивая руками. И ничего вокруг не видел.

...И вот зима, идёт снежок.

В милиции живёт Дружок.

Он поступил туда весной,

Ку-курс окончив разыскной.

Тогда Печкин написал ему записку:

"У меня к тебе, Шарик, есть разговор. Секретный".

Шарик как увидел записку, сразу как проснулся.

- Что за разговор?

- Шарик, а Шарик? Можно, я вашего козлёночка у вас заберу, а своего принесу? У меня он как-то похуже вырос. Больно тощенький получился.

Шарик подумал:

"Как это заберу? Мы к этой Нюше уже привыкли. Она у нас уже часы разбила и целый угол клеёнки съела. Она у нас как своя".

А Печкин продолжает:

- Я тебе за это всё лето буду косточки приносить.

Всё дело было в том, что из печкинского козлёночка козлик постепенно вырастал. А ему молочная коза была нужна.

Шарик задумался. Матроскин в последнее время только грибные супы варил, а у Шарика грибной суп полное отвращение вызывал. Ему очень хотелось, чтобы ему каждое утро косточки приносили. Но он спросил:

- А как же Матроскин?

- А мы ему ничего говорить не будем. Матроскин в поле уйдёт, мы козлёночка и подменим.

Шарик подумал, а потом твёрдо сказал:

- Нет. Он эту Нюшу из соски молоком поил магазинным. С собой в кровать клал в холодные дни. И потом, наш козлик серенький, а твой беленький.

- Какая разница? - говорит Печкин. - Серенький, беленький, красненький - это всё равно.

- Раз вам всё равно, дядя Печкин, - сказал Шарик, - пусть у вас беленький и остаётся.

На этом происки почтальона Печкина закончились. А Шарик ещё долго читал ему свою поэму:

Ночь, улица, фонарь, стройбаза...

Дружок взял след почти что сразу.

Тот след был от грузовика,

Его не замело пока.

Для тренированных собак

Следы брать - это же пустяк...

И он бежал, бежал,

Бежал...

Бежал, бежал, бежал,

Бежал, бежал...

Против бури, против ветра

Целых двадцать два кил-метра...

Пока Печкин не заснул. И это ещё был не конец поэмы. Конец был Шариком ещё не придуман.

Однажды, это было в июле, смотрят дядя Фёдор, Шарик и Матроскин - идёт по деревне почтальон Печкин и на гармошке играет.

Дядя Фёдор удивился:

- А вы, дядя Печкин, на гармошке играть умеете?

- И на гармошке, и на балалайке, - отвечает Печкин. - У нас в Простоквашино все жители такие музыкально способные. Дед Сергей с горушки на контрабасе в клубе играет, а Пелагея Капустина на пиле.

Дядя Фёдор поразился:

- Надо же, а я и не знал!

- Это что, - говорит Печкин. - Вот в молодости я даже на скрипке играл.

- На скрипке?

- Ну да. Я на скрипке в молодости щеглов подманивал.

- Ой, - кричит Шарик, - это как раз для меня. Давайте вы будете для меня разных птиц подманивать, а я их буду фотографировать.

- Я тебе и на гармошке кого хочешь подманю, - сказал Печкин.

Он стал на гармошке петухом кукарекать. Да так задиристо и громко, что десять петухов со всей деревни сбежались и давай его клевать.

Печкин, дядя Фёдор и все скорее в ближайший дом убежали. Это была почта.

Тут Матроскин спрашивает:

- Что это вы, уважаемый гражданин Печкин, сегодня не работаете? А в середине дня с гармошкой разгуливаете?

- А сегодня такой праздник религиозный "Фотий - нельзя работать".

- Вот те раз, - говорит Матроскин. - Вот какие бывают праздники! Нельзя ли поподробнее?

- Нельзя, - говорит Печкин. - Я в календаре только название прочитал. И обрадовался. Там больше ничего не было.

- А может, там написано дальше, что работать нельзя, а надо учиться или книги читать?

- Может быть, - ответил Печкин. - Только я пока дальше не узнаю, я буду отдыхать и на гармошке играть.