Михайловский Александр Борисович: Пролог

И все равно, общего между этими людьми было гораздо больше, чем различий. Кого же они ему напоминали? Скорее всего, коллег, но не нынешних - собратьев по журналистскому цеху, азартно обсуждающих предстоящую командировку, - а тех, с кем довелось работать четверть века назад.

В те годы я, тогда еще тридцатилетний старлей, служил в одной тихой конторе, трехбуквенная аббревиатура которой была известна всему миру. К началу "катастройки" я дослужился до капитана, впереди уже маячили майорские погоны, но... Грянул роковой девяносто первый год, и Великой Страны не стало. А тому образованию, что возникло на ее месте, - какое-то невнятное "Эсэнге на палочке", - уже были не нужны такие как я.

Кто-то из моих бывших коллег подался в начальники коммерческих "служб безопасности", кто-то - в бандиты, кто-то в бизнес... А я пошел в журналистику, потому что там, где мне когда-то доводилось работать под другой фамилией, я иногда использовал для прикрытия журналистское удостоверение. Ну, а теперь, бейджик с надписью "ПРЕССА" окончательно заменил мне "корочки" сотрудника ПГУ.

Впрочем, некоторые из моей конторы подались и в Президенты. С нынешним я знаком не был (у нас были разные направления), но в детстве мы вполне могли с ним встречаться. Ведь школы - моя и его - находились рядом, да и жили мы на соседних улицах. А в числе моих одноклассников были и те, кто неплохо знали Вовку с Баскова переулка.

Журналистская карьера у меня, в общем, заладилась. С помощью своих старых связей мне удавалось попадать в такие места, куда обычным представителя прессы попасть было затруднительно. В основном это были "горячие точки". Благодаря оперативным и объективным материалам с мест событий, мое имя достаточно быстро стало широко известно в узких кругах.

Даже в самые мерзкие годы "разгула демократии", я не опускался до откровенных "чернухи" и "заказухи", что было соответствующим образом оценено где надо, и командировки, куда меня направляли, становились все интереснее и интереснее.

Но, несмотря на вполне успешную карьеру, меня не покидала тоска по молодым годам и работе в "конторе"...

Да, кстати, вон с тем подтянутым мужчиной средних лет, с сединой на висках, я уже был знаком. Лет двадцать назад, перед самым августом девяносто первого года, в наш отдел пришел молодой лейтенант. - Как же его звали? - Кажется, Николай Ильин? - Точно Ильин...

Но, молчок, - машинально погладив свою седую бороду, я скользнул по бывшему коллеге взглядом. Если нам и впрямь по пути, то значит, Николай и по сей день работает в "конторе". Ибо в турпоездку в Сирию сегодня никто уже не ездит. Времени поздороваться и покалякать о делах наших скорбных у нас потом будет предостаточно. Особенно, когда вокруг не будет посторонних глаз. Тем более, что Николай, встретившись со мной взглядом, чуть заметно кивнул, как бы признавая былое знакомство.

В это время от группы московских телевизионщиков меня окликнули, - Тамбовцев! - Александр Васильевич! - Обернувшись, я увидел знакомого мне по командировке на "войну трех восьмерок" телеоператора "Звезды" Андрея Романова. Ну, конечно, съемочная группа ВГТРК за аналогичную командировку уже была награждена медалями "За отвагу". Пришло время и парням из "Звезды" зарабатывать награды...

Поздороваться и поговорить с Андреем я так и не успел, потому что именно в это время к танку-памятнику подкатил вместительный "Неотон".

Молчаливые "люди в штатском" компактно расселись на задних сиденьях автобуса, съемочная же группа "Звезды", забросив в багажник свои кофры и ящики с аппаратурой, шумной компанией разместилась спереди.

Романов подсел ко мне, поставив сумку со своей навороченной камерой на пол в проходе, - Александр Васильевич, здравствуйте! - Какими судьбами?

- Теми же что и ты, Андрей. - ответил я, поудобнее устраиваясь на мягком сидении у окна. - Командирован редакцией ИТАР-ТАСС в известную тебе страну, для освещения известных тебе событий. И, наверно, хватит пока об этом - еще успеем наговориться в дороге.

Автобус тем временем плавно тронулся с места, и покатил по проспекту Стачек в сторону Петергофа. Миновав Красное село, "Неотон" прибавил скорости. Я задумчиво смотрел в окно, прощаясь с родным городом. Ведь человек предполагает, а Бог располагает. И едем мы не в колхоз "Червоное дышло" брать интервью у знатной доярки Марьи Ивановны о рекордных надоях, а в далекую страну, где давно уже полыхает война, подогреваемая силами международного терроризма и странами НАТО, и где счет убитым идет на десятки тысяч. Вполне вероятно, что эта гражданская война в самое ближайшее время перерастет в Большую Ближневосточную, если не сразу в Третью Мировую. Андрей Романов понял мое настроение, и больше не пытался заговорить.