Ирина Цыпина - Лабиринт (сборник)

Путешествия хороши не только внешними впечатлениями. Это еще и встречи с незнакомыми людьми из другого времени и другого незнакомого пространства. По этим сюжетам можно писать книги, сценарии, снимать фильмы. Через эти сюжеты можно анализировать свои собственные поступки. Ведь через чужую боль и чужие эмоции можно иногда научиться различать «добро» и «зло». Хотя это, наверное, запретный метод познания. Слишком больно и слишком сложно. Но для тех, кто не боится темноты, я перескажу чужой рассказ, чужую историю… Чтобы осознать. Чтобы научиться прощать. Ведь абсолютно чужих историй на Земле не бывает.

Мой рассказ об одной встрече. Возможно, кто-то скажет: «забытый хлам…», но не торопитесь ставить ярлыки. Времена часто тасуются в реальных судьбах и информация никогда не бывает случайной.

Яркий день. Лето. Полдень. Мы с мужем и сыном в Баден-Баденском парке. В тенистой аллее, в беседке. Едим мороженое и расслабленно созерцаем…. Разговор ни о чем. Из-за сени деревьев к нам подошли две женщины – очень древняя старуха с палкой, в очках с огромными линзами и сопровождающая её пожилая дама. Дама на ломанном английском попросила разрешения сесть возле нас. Мы не возражали. Усадив старуху, она испарилась. Старуха сидела на скамейке, как каменная статуя. Мы даже не замечали её присутствия. Но в какой-то момент «статуя» ожила и произнесла на очень странном русском: «Я всё понимаю, о чем вы говорите… Просто последний раз я говорила на русском, когда мне было 12 лет». После паузы она посмотрела мне строго в глаза, и я увидела слёзы…

«У каждого своя сказка…», – тихо произнесла она.

Её история, наверное, типична для Германии военных лет, но меня она потрясла своей варварской жестокостью и неразрешимостью. Эту историю я записала в свой блокнот, чтобы когда-нибудь рассказать.

Она родилась в Риге. Между двумя мировыми войнами. В семье прибалтийского немца и русской, убежавшей от ужасов Советов. У неё красивое двойное имя – Анна-Мария.

Перед войной Рига была одним из культурных центров русского зарубежья. Город жил красиво и буржуазно. Триумфально проходили гастроли Шаляпина и Вертинского, здесь пели Собинов и Максакова. Представьте, она запомнила эти имена. Хотя была совсем маленькой девочкой. У них была благополучная обеспеченная семья. Её и брата баловали, им устраивали праздники, учили музыке и водили на детские утренники. Их детство было безоблачным и светлым. Но пришла война – и всё хорошее исчезло из жизни Анны-Марии. Навсегда. Сразу размеренная одухотворённая жизнь превратилась в Ад.

Если вспомнить историю, то немецкое присутствие в Риге было всегда. Ригу основали немцы и для немцев. Случилось это около 1201 г. Старая Рига выглядит, как типичный немецкий город. Большую часть своей истории Рига была немецким городом. Так что в 1918 и 1941 годах немцы пришли в Ригу К СЕБЕ.

Анна-Мария так и не смогла вспомнить: когда впервые услышала это слово? Жесткое и холодное. Слово – «фольксдойче»… Его шепотом по многу раз повторяли родители при закрытых дверях. Она не знала, что это означает, но ей всегда становилось очень страшно, когда она слышала ЭТО СЛОВО. Она еще не знала, что это слово касается – и её судьбы, и брата, и отца, и даже русской мамы.

В меморандуме Имперской Рейхсканцелярии от 1938 года «фольксдойче» определялись, как «люди, чей язык и культура имеют германские корни, однако, не имеющие германского гражданства». Для Гитлера и его идеологов этот термин нёс в себе «коричневый» подтекст – чистота крови, расовый фильтр. На территории оккупированных стран статус «фольксдойче» давал множество самых разных льгот и привилегий при одной существенной обязанности: фольксдойче обязательно подлежали призыву в вермахт или войска СС. Для того, чтобы дети считались «расово полноценными», родители Анны-Марии пошли на безумный риск. Их осторожный, тихий отец достал своей русской жене за огромные деньги немецкий паспорт. Теперь их дети становились 100 %-ми арийцами. У детей появилась возможность учиться в лучших школах, делать карьеру, быть принятыми в немецкое общество. Анна-Мария помнит быстрые мучительные сборы. Их семья бежала в Штутгарт, где их никто не знал. Вскоре отца забрали на Восточный фронт. Он погиб под Варшавой. А потом был Гитлерюгенд и «Союз для девочек». Всё, как у всех тогда в Германии. Мучительные тренировки и военная муштра, проводы на фронт старшего брата, бомбёжки, руины, анемия, неразбериха конца войны… Больше Анна-Мария никогда не возвращалась в Ригу. Её красивая, нежная мама за годы войны превратилась в старуху, поседела от переживаний и страха быть разоблаченной. Больше никогда-никогда в их доме не звучала русская речь. Её мама даже перед смертью боялась, что кто-то узнает… Она, смертельно больная, в полубреду, боялась уснуть, чтобы во сне не заговорить по-русски. Большая мамина родня была перечеркнута постоянным СТРАХОМ. Бедная мама так и не узнала, что произошло с её родителями за годы войны. Остались ли живы? Сохранился ли их нарядный, просторный дом в Риге? И даже муж Анны-Марии не знал, что она наполовину русская. Это была её ТАЙНА. И даже её любимый единственный сын, преуспевающий пожилой профессор… ничего не знает. Как это странно и несправедливо! Ведь родословную писали гены стольких поколений. Но Человек слаб. Не судите строго.