Георг фон Вальвиц - Мистер Смит и рай земной. Изобретение благосостояния

Адам Смит описывает, как и все экономисты, своё время. Во второй половине XVIII века, пожалуй, и впрямь существовало нечто вроде свободного рынка. Цены и заработки росли и падали вместе с предложением и спросом. Предприятия были маленькими и достаточно гибкими для того, чтобы быстро перестроить производство. У Смита перед глазами скорее сельская экономика – приблизительно как в зрелом Джеймстауне, с мелкими ремесленниками и торговцами, которые честно соревнуются друг с другом. Но уже тогда он мог наблюдать, что открытость конкуренции быстро оказывается под угрозой. Меньшинству зачастую удаётся сказочно разбогатеть, нечестно меняя систему в свою пользу. Торговцы всегда имеют тенденцию исключать своих конкурентов, чтобы самим получать наибольшую выгоду и взимать «чрезмерную подать с остальных своих сограждан. К предложению об издании какого-либо нового закона или регулирующих правил, относящихся к торговле, которое исходит из этого класса, надо всегда относиться с величайшей осторожностью, его следует принимать только после продолжительного и всестороннего рассмотрения с чрезвычайно тщательным, но и чрезвычайно подозрительным вниманием. Оно ведь исходит из того класса, <���…> который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его…» [18]. Государство должно следить, чтобы хитроумные ловкачи не провели его, поскольку богатство внезапно оказывается лишь у некоторых в ущерб всей остальной стране.

Судя по всему, Смит мог списать этот пример с образца английской колонии Барбадос, где в 1680 году была проведена проверка. Из 60 000 жителей 39 000 были рабами из Африки и являлись собственностью 175 крупных плантаторов. В Барбадосе есть свободные рынки и притязание на собственность проводится в соответствии с британским правом. Если один плантатор сахарного тростника продаёт землю или рабов другому, он может в любой момент обжаловать в суде исполнение сделки. Суды весьма компетентны в этих делах, ибо 29 из 40 судей острова по своей основной профессии крупные землевладельцы. Как, впрочем, и восемь военных высокого ранга. Хотя на Барбадосе есть свободный рынок, хорошо организованные институции и мягкая зима, тамошнее благосостояние не может сравниться с благосостоянием североамериканцев. Не хватает элемента участия. Если прибыль оседает только у 175 сограждан, остальные не заинтересованы в том, чтобы работать старательно. Стимулы должны быть сформированы так, чтобы они были и у тех, кто это благосостояние создаёт. В противном случае действует зачастую столь же верная, сколь и неправильно толкуемая пословица: «If you feed peanuts, you get monkeys» [19].

Сам собой напрашивается вывод: надо – как в Джеймстауне – привлечь к управлению как можно большую часть населения. Так будет гарантирована забота государства о материальной заинтересованности и о конкуренции. Это точка, в которой демократия и рыночная экономика пересекаются. Действующий рынок, свободный и приносящий благосостояние, может устойчиво существовать только в свободном обществе, институции которого ориентированы на общее благо, а с привилегиями идёт борьба – эти условия соблюдены скорее (но не исключительно) в странах демократии. Адам Смит не хотел заходить так далеко, но и он видел, что для благосостояния страны существенно – держать рынки максимально открытыми и препятствовать доминированию избранных. Чтобы рынки могли функционировать, государство должно при необходимости не только вмешиваться в рынок (как насчёт аграрной реформы на Барбадосе?), но и заботиться, например, о том, чтобы население было хорошо образовано. Хорошее образование обеспечит известное равенство шансов и конкуренцию – не так, как на Барбадосе.

Хорошее образование ведёт не только к более осознанной материальной заинтересованности, но и к росту и лучшему качеству продукции, а это и есть настоящий ключ к благосостоянию народа. Уровень жизни зависит от того, что и сколько производится. Обученный пекарь, который выпекает 200 булочек в час, как правило зарабатывает больше, чем необученная помощница, которая может выпечь только 50. Производительность, определяемая как количество товаров и услуг, которые рабочий производит в час, – решающий регулировочный винт удобной жизни. Чем выше производительность, тем выше стандарт жизни.

Смит видит: наряду со свободным и хорошо отрегулированным рынком, хорошим образованием и открытой конкуренцией – источником высокой производительности и тем самым более высокого благосостояния является прежде всего разделение труда. «Основное правило каждого благоразумного главы семьи состоит в том, чтобы не пытаться изготовлять дома такие предметы, изготовление которых обойдется дороже, чем при покупке их на стороне. Портной не пробует сам шить себе сапоги, а покупает их у сапожника. Сапожник не пробует сам себе шить одежду, а прибегает к услугам портного. <���…> Все они находят более выгодным для себя затрачивать весь свой труд в той области, в которой они обладают некоторым преимуществом перед своими соседями, и все необходимое им покупать в обмен на часть продукта, или, что то же самое, на цену части продукта своего труда» [20]. Эффективность повышается, когда каждый ограничивается тем, что умеет лучше всего, когда все приёмы хорошо отработаны – короче: когда не приходится много раздумывать. Где производство эффективное, там производится много, а где много производится – там возникает благосостояние. Итак, организовав общество таким образом, можно воплотить представление Вольтера о земном счастье. К нему в настоящий момент мало что можно добавить, и мы по сей день считаем его действующим представлением о счастье.