Джон Куиггин - Зомби-экономика. Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас

Из краха «великого смягчения» нужно сделать выводы в отношении многих разделов экономической политики. Главный урок, который следует из него извлечь, состоит в том, что нужно вернуться к состоянию, предшествовавшему «великому перемещению рисков». Единственный способ сделать это – вдохнуть новую жизнь в институты социального и коллективного управления рисками, составляющие плоть социал-демократического государства всеобщего благосостояния.

Прежде чем умереть, «великое смягчение» успело подвергнуть огромным экономическим рискам индивидов, семьи и частные предприятия. Согласно прогнозам, в США к 2012 году своего жилья должны были лишиться не менее 10 млн домохозяйств. И несмотря на законы, затрудняющие процесс банкротства, по оценкам, от 5 млн до 10 млн домохозяйств могли оказаться несостоятельными. [18]

Резкое снижение котировок акций, которые до сих пор не вернулись к показателям десятилетней давности, стерло в порошок накопления многих работников. И что еще более важно, была подорвана вера в демократию акционеров. Обыватели, лелеявшие надежду, что доходов от их финансовых вложений хватит на пенсию, узнали горькую правду.

По всему миру десятки миллионов рабочих потеряли свои места, и еще миллионы потеряют их, прежде чем экономика полностью восстановится. И хотя экономический рост возобновился – а уверенными в этом до конца быть нельзя, – болезненные симптомы будут проявляться еще долго. В отсутствие активных действий со стороны государства безработица будет оставаться высокой еще долгие годы. Неустойчивое состояние глобальной финансовой системы и отсутствие хоть сколько-то значимого продвижения в сторону более эффективного регулирования подсказывают, что в будущем проблемы никуда не исчезнут.

Рост неравенства, который стоит за повышением рисков, более всего очевиден в США, но с меньшим или большим опозданием он начался и во многих других странах – как развитых, так и развивающихся. Там, где социал-демократическое государство всеобщего благосостояния осталось прочным, рост неравенства менее заметен. Но уже нельзя полагать, что простое замедление темпов рыночной либерализации предотвратит увеличение неравенства и связанный с ним рост рисков и незащищенности.

Крах «великого смягчения» требует переосмысления макроэкономического опыта ХХ столетия, в частности кризиса 1970-х годов. В целом динамика развитых экономик в эпоху рыночного либерализма блекнет на фоне послевоенного периода кейнсианской социал-демократии.

Но все-таки кейнсианство рухнуло, потонуло в хаосе 1970-х годов. И вплоть до нынешнего кризиса казалось, что с кейнсианством покончено. При всех своих достоинствах кейнсианское управление экономикой в конце концов оказалось нежизнеспособным, тогда как «великое смягчение» представлялось воплощением вечной стабильности методами рыночного либерализма.

Эта точка зрения больше не имеет права на существование. «Великое смягчение» окончилось крахом ничуть не меньшим, чем тот, что последовал за послевоенным бумом. Если восстановление и происходит, то его нужно поставить в заслугу как раз тем политическим мерам, которые рыночный либерализм объявил устаревшими. Что в таком случае можно сказать о кейнсианстве и его крахе?

Одна возможная точка зрения – пессимистическая – гласит, что деловые циклы слишком глубоко укоренены в логике рыночной экономики и, возможно, во всех существующих экономиках, чтобы от них можно было избавиться. Потеряв голову от успехов, мы предаемся гордыне, а гордыня заслоняет от нас уроки прошлого: ресурсы всегда ограничены, бюджеты в конце концов нужно балансировать, зарплаты и доходы не могут бесконечно превышать стоимость производства и т. д. В 1960-х и 1970-х годах гордыня привела к непомерно высоким бюджетным дефицитам и раскручиванию спирали зарплат и инфляции. В 1990-х и 2000-х годах она заразила нас спекулятивной лихорадкой, которую по всему миру разнесли самозваные господа вселенной – финансисты.

Но есть и другая интерпретация. Не исключено, что провалы 1970-х годов стали результатом ошибок, которых можно было избежать благодаря более глубокому пониманию экономики и более крепким социальным институтам. Если это верно, то настоящий кризис может стать мостиком к успешной кейнсианской политике, учитывающей ошибки прошлого.