Ульрих ван Зунтум - Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня

Первому систематическому описанию этих законов мы обязаны шотландскому экономисту Адаму Смиту (1723–1790). Его главный труд «Исследование о природе и причинах богатства народов» вышел в свет в 1776 г. – в год провозглашения независимости США. Собственно говоря, Смит был моральным философом. Он считается основателем классической политической экономии, которая до него как самостоятельная наука не существовала. Его личность довольно точно отражает образ рассеянного профессора. Утверждают, что на протяжении всей жизни он часто разговаривал сам с собой, а однажды даже появился на людях в домашнем халате. Незадолго до смерти в присутствии друзей он сжег все свои черновики и рукописи, чтобы не оставить потомкам ничего из незаконченных сочинений.

В «Богатстве народов» Смит свел счеты с экономической системой меркантилизма, господствующей экономической доктриной того времени. Эта система, как и позднее социализм, основывалась на жестком регулировании цен, ограничении конкуренции и бесчисленных иных мерах вмешательства государства в экономическую жизнь. Адам Смит противопоставил ей концепцию экономического либерализма, которая в основном строилась на основе признания свободной игры рыночных сил. Его книга действительно ознаменовала исторический закат меркантилизма, она стала в определенном смысле Библией всех экономистов, ориентирующихся на рыночную экономику. На собраниях неолиберального общества «Мон-Пелерен» до сих пор принято носить галстуки с изображением Адама Смита.

Как моральный философ Смит интересовался мотивами людей, побуждающими их к труду и к производству товаров для рынка. Он полагал, что в определенной мере им вполне может быть присуще бескорыстие. Люди – это социальные существа, которые, в принципе, испытывают взаимную симпатию, считал Смит. Однако он был в достаточной степени реалистом, чтобы понимать: вся истина этим не исчерпывается. Большинству людей скорее также свойственна сильная тяга к удобству и удовлетворению собственных интересов. Поэтому нельзя полагаться на то, что товары, требующиеся для народного хозяйства, будут производиться просто на добровольной основе. Для этого необходимы сильные экономические стимулы для отдельных индивидуумов, особенно когда производственный процесс организован в соответствии с принципом разделения труда, так как тот, кто не производит товар для себя, будет рассчитывать, что за свой труд он, по всем правилам, получит определенное вознаграждение.

Поэтому важнейшим стимулом для производства товаров является для Смита доход, который может получить каждый отдельный индивид. Часто цитируемая фраза из его книги 1776 г. звучит так: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов». Именно личная выгода, следуя этому высказыванию, и есть та важнейшая движущая сила, необходимая для того, чтобы увеличить благосостояние нации и всех людей, ее составляющих.

В другом месте своей книги Смит описывает этот механизм с помощью знаменитой метафоры о невидимой руке рынка. Не только ремесленник и рабочий, но и капиталист, принимая свои решения, «невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения». Преследуя личные интересы, они служат интересам всего общества. Напротив, к идее служения общему благу Смит относился скептически: «Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, что они ведут торговлю ради блага общества».

Это весьма категорическое высказывание, и, возможно, Смит здесь ударился в крайность. Не следует забывать, что эти слова были в первую очередь направлены против меркантилистов, которые отстаивали идеи, противоположные идеям рынка и конкуренции. Сам Смит однажды написал, что ошибочные взгляды в известном смысле похожи на кривой ивовый прут: его сначала надо с силой согнуть в другую сторону, чтобы вновь сделать его прямым.

Действительно, меркантилизм приносил удивительные плоды. В то время одной из важнейших опор системы ограничения конкуренции была цеховая организация производства, которую скорее можно было бы назвать цеховой дезорганизацией. Отнюдь не каждый мог стать, например, булочником, даже если у него для этого были все необходимые задатки. Цеховые уставы содержали жесткие требования к тем, кто хотел получить соответствующую профессию. Так, предписанный срок ученичества составлял во Франции пять лет, а в Англии – целые семь лет. Затем еще пять лет надо было проработать подмастерьем, прежде чем стать мастером и получить право обзавестись собственным делом. Помимо того чтобы не допустить излишней конкуренции, например, в шляпном производстве, никто не мог иметь больше двух учеников. Мастер, нарушивший это правило, должен был заплатить штраф в размере пяти фунтов, из которых половина шла в королевскую казну, половина – доносчику.