Дэниел Стедмен-Джоунз - Рождение неолиберальной политики. От Хайека и Фридмена до Рейгана и Тэтчер

Безоговорочная поддержка, оказанная свободному рынку со стороны Тэтчер и Рейгана в период быстрой глобализации, обернулась побочными эффектами, особенно заметными в тех городских коммунах, которые понесли ущерб от спада производства, особенно в Англии в 1980-х годах. Экономическая политика Тэтчер часто оказывалась враждебна по отношению к тем затрагиваемым ею группам, которые традиционно поддерживали противников консерваторов из Лейбористской партии. В США Рейган сумел создать новую республиканскую коалицию, представлявшую собой взрывоопасную на вид комбинацию сочувствовавших Рейгану рабочих-демократов и крупных корпораций. Изучение идей, политических курсов и политической борьбы в единой трансатлантической перспективе проливает свет на эту запутанную неприглядную реальность, позволяя лучше представить историю неолиберальной политики. Совокупность этих трех элементов создает новую призму для оценки адекватности неолиберализма в разных его ипостасях и практических проявлениях в Англии и США.

В 1979 г. Маргарет Тэтчер стала премьер-министром, а в 1980 г. Рональд Рейган стал президентом. Несмотря на разные культурные интонации и национальные контексты – наследие рабства и сегрегации в США, иммиграции и империи в Британии, федеративная система в противоположность централизованному управлению, – и Тэтчер, и Рейган заняли свои посты с по существу одинаковым манифестом. Он был основан на идеологии свободного рынка и критике социальной демократии и „либерализма“ Нового курса, которые господствовали в политической культуре обеих стран со времен войны. По известным словам Стюарта Холла, Тэтчер и Рейган предложили электорально мощную программу «авторитарного популизма», которая нанесла сокрушительный удар оцепеневшим противникам из Лейбористской и Демократической партий 23. Неолиберализм был как раз тем внятным, хотя и несколько широким набором идей, который лучше всего подходил, чтобы приобрести политический капитал на возможностях, созданных социальными и экономическими бурями 1970-х годов. Глубинные социальные и экономические тенденции обернулись кризисами дезорганизацией и упадком городской инфраструктуры. Но затем электоральные успехи Тэтчер и Рейгана в 1980-х годах вызвали всеобъемлющий политический и теоретический сдвиг в сторону неолиберальной рыночной идеологии. Последовал отказ от веры в эффективность и моральную силу государства в пользу опрометчивой веры в возможности индивида и свободного рынка как поставщика свободы.

Через 30 лет после этого прорывного движения в 1970-х годах стало ясно, что вера в рынки превзошла энтузиазм даже некоторых ведущих неолиберальных апологетов послевоенных десятилетий. Во время неистового финансового кризиса 2007–2008 гг. неолиберальные идеи, вдохновлявшиеся простодушной верой в могущество и добродетели рынков, подверглись порицанию за алчность, проявленную на Уолл-стрит и в лондонском Сити. Проповедовавшаяся такими людьми, как бывший глава Федерального резерва Алан Гринспен, и широко распространенная уверенность в безусловном превосходстве рынка и его способности к самонастройке привела к дерегулированию финансового сектора и в конечном счете поставила всю международную экономическую систему на грань полного краха. Хотя в начале 2009 г. и последовало кратковременное обращение к неокейнсианским рецептам ради исцеления от кредитного сжатия, творцы английской и американской политики в целом склонялись к тому, чтобы возвратиться к положению, существовавшему перед 2007 г., и не проводить никаких кардинальных реформ. Это намерение отчетливо проявилось в отказе английского и американского правительств серьезно заняться финансовым сектором после разительного провала нерегулируемого рынка. Вместо этого разгребать завалы поручили тем самым экономическим технократам, которые и были главными проводниками политики, послужившей первопричиной кризиса. Например, такие бывшие члены экономической команды Клинтона, как Ларри Саммерс и Тимоти Гайтнер, стали при президенте Обаме после его избрания в 2008 г. соответственно директором Национального экономического совета и министром финансов 24.

Как отмечает в своей ретроспективной оценке жизни и достижений Милтона Фридмена другой нобелевский лауреат по экономике, Пол Кругман, «абсолютизация laissez faire [неолибералами вроде Фридмена] сформировала такой интеллектуальный климат, при котором вера в рынки и пренебрежительное отношение к государству часто попирают фактическую очевидность» 25. Эта фактическая очевидность, как мы увидим, имеет очень сложный и неоднозначный характер в тех двух областях, которые детально разбираются в моей книге, – в области макроэкономической стратегии и в области доступного жилья и городской политики. По верному замечанию экономического социолога Джеми Пека, идеал чистого свободного рынка никогда не был достижим, поскольку сам по себе столь же утопичен, как марксистская иллюзия бесклассового общества 26. Политические, теоретические и культурные перемены, вызванные неолиберальной политикой после 1970-х годов, привели к серьезным социальным и экономическим последствиям и не в последнюю очередь к тому, что сменявшие друг друга правительства так и не удосужились обратить внимание на то, как их политика ломала жизненный уклад городских сообществ. Столь радикальный сдвиг политической культуры и фокуса общественного внимания от социальной демократии к рыночному обществу не был чем-то заранее запланированным или предусмотренным. Решающую роль сыграли удача, умение пользоваться возможностями и ряд случайных обстоятельств. В любом случае это не было неизбежным.