Коллектив авторов - Экономические теории в пространстве и времени

Перефразируя Норта, можно сказать – слово имеет значение. Но дело не только в этом. Хочу обратить внимание и на другой аспект научного дискурса. По-видимому, мы наблюдаем очередной этап эволюции государства ( Ананьин и др., 2018. С. 42–63), его перерастания из государства благосостояния в патерналистское ( Капелюшников, 2013с. С. 28–32) и, главное, изменение в этой эволюции самой парадигмы патернализма. Речь идет о смысловой трансформации данного понятия: от негативной коннотации, характерной для патриархального содержания патернализма, как системы отношений, основанной на подчинении индивидуумов патеру, заботящемуся об их счастье и указывающему, что надо для этого делать, до более сдержанного отношения к вмешательству государства в индивидуальный выбор индивидуумов.

В этой эволюции «отсутствие необходимой теоретической санкции долгое время сдерживало «врожденные» патерналистские устремления современных государств. …Ситуация изменилась, когда поведенческая экономика такую санкцию предоставила» ( там же. 2013с. С. 44). Не менее важен и тот факт, что поведенческие экономисты, а вслед за ними и авторы либертарианского патернализма, в своей языковой игре придали государственному вмешательству интеллектуальную респектабельность. В то же время речевые конструкции мериторики не вписываются в языковую игру мейнстрима с его негативным отношением к патернализму.

Сделаю еще одно замечание в отношении главной предпосылки сравниваемых теорий. Дело в том, что наблюдаемое изменение парадигмы патернализма непосредственно связано с признанием возможности поведенческого провала – нерационального поведения индивидуумов, наносящего ущерб своему благосостоянию. Рассматривая подобные ситуации, современная теория акцептировала вмешательство государства.

Иначе говоря, признание возможности нерационального поведения тождественно легитимации патернализма. В этом смысле и мериторный, и либертарианский патернализм, строго говоря, являются частными случаями теории опекаемых благ, определяющей патернализм как неотъемлемый элемент существования государства – с его позитивными и негативными последствиями вне зависимости от языкового оформления концепции государственного вмешательства ( Рубинштейн, 2018).

Что же касается сравнения мериторного и либертарианского патернализма, то соглашусь со справедливым замечанием А. Либмана: «Многие выводы современной поведенческой экономики в нормативном плане полностью идентичны утверждениям Р. Масгрейва, хотя это обсуждается гораздо реже, чем следовало бы» ( Либман, 2013. С. 38).

Ананьин О.И., Воейков М.И., Гловели Г.Д., Городецкий А.Е., Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. (2018). На пути к новой экономической теории государства / Под ред. А.Я. Рубинштейна. М.: Институт экономики РАН.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

См.: Райнерт Э. (2020). Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными. 7-е изд. М.: Изд. дом ВШЭ; Автономов В.С. (2013). Абстракция – мать порядка? (Историко-методологические рассуждения о связи экономической науки и экономической политики) // Вопросы экономики. № 4. С. 4–23.

Ронкалья А . (2018). Богатство идей. История экономической мысли. М.: Изд. Дом ВШЭ.

Французских математиков-инженеров (Курно, Дюпюи) не отвергли и не забывали – они просто проходили по другому департаменту (в то время экономисты в университетах работали профессорами юрфаков, в прессе выступали в роли публицистов-либералов). Что касается Тюнена и Госсена, то их следует характеризовать как экономистов-любителей.

Речь идет о его частичном использовании гедонистической психологии Бентама в «Теории политической экономии», благодаря которой возникла модель человека Джевонса – рационального максимизатора.

Термин принадлежит самому Веблену и призван показать, что новая маржиналистская теория не лучше прежней классической.