Лоуренс Уайт - Борьба экономических идей - Великие споры и эксперименты последнего столетия

Экономист из Чикагского университета Джордж Стиглер придерживался столь же скептической точки зрения. В своей известной статье «Экономист как проповедник» он призывал коллег оставить несбыточную надежду на то, что, разъясняя политикам преимущества экономической эффективности, они смогут убедить их отказаться от неэффективных решений. По мнению Стиглера, «предположение о том, что государственная политика зачастую бывает неэффективной потому, что основана на ошибочных идеях, представляется недостоверным», поскольку оно не позволяет объяснить, почему такие меры, как таможенные пошлины, действуют десятилетиями, хотя их последствия хорошо известны. Экономистам следует исходить из того, что политики стремятся не ко всеобщему процветанию, а преследуют собственные цели, и что пошлины представляют собой «целенаправленные действия», позволяющие политикам добиваться этих целей с «приемлемой эффективностью». В частности, «пошлины позволяют перераспределять доходы в пользу групп, обладающих значительным политическим влиянием, а не являются отражением непонимания обществом» аргументов о том, что свобода торговли способствует благосостоянию для всех [6] Stigler G. Op. cit. P. 308–309. . Немного парадоксально, правда, выглядит тот факт, что сам Стиглер решил донести эту точку зрения до коллег-экономистов – ведь по его логике следует исходить из того, что своими настойчивыми «проповедями» они тоже преследуют собственные цели, продиктованные эгоистическими интересами.

В ответ на приведенные выше слова Кейнса о влиянии «академического писаки» один из последователей Парето заметил:

У политиков необычайно широкий выбор в том, что касается «писак», поскольку практически не существует гипотез, которые не были когда-то изложены кем-либо из так называемых экономистов. Поэтому факт остается фактом: именно политика, а не писателя следует считать тем активным фактором, который определяет тенденцию [7] Mering O. von. Some Problems of Methodology in Economic Thought // American Economic Review. 1944. March. Vol. 34. Part I. P. 97. .

Некоторые из рассматриваемых в главах этой книги примеров, пожалуй, соответствуют представлениям Парето – особенно те ситуации, когда теоретическое обоснование тех или иных политических шагов появлялось уже постфактум. Так, политики в борьбе с Великой депрессией начали прибегать к «кейнсианскому» дефицитному финансированию задолго до того, как появилась «Общая теория» Кейнса, к которой можно было бы апеллировать для обоснования такой политики. (Аналогичные идеи предлагались уже давно, но мало кто из авторитетных экономистов их поддерживал.) Другие же важные примеры скорее подтверждают мнение Кейнса и Хайека о том, что научные идеи имеют серьезные политические последствия: это отмена в 1846 году «хлебных законов» о пошлинах на ввозимое зерно в Великобритании (об этом речь пойдет в главе 14) и разработка первых программ в рамках «нового курса» в 1933 году (глава 4) [8] Критический анализ роли интеллектуалов и воздействия их идей см.: Sowell T. Intellectuals and Society. New York: Basic Books, 2010. .

Продукция лесоводства – деревья, которые отправляются на лесопилки для переработки в доски, а оттуда на фабрики, где из них изготавливается мебель для конечного потребителя. Из утверждений Хайека и Кейнса следует, что структура интеллектуального производства устроена аналогичным образом. Экономисты, занимающиеся фундаментальной наукой, производят абстрактные идеи, затем исследователи, занимающиеся прикладной наукой, перерабатывают их в менее абстрактные идеи, после чего журналисты и другие интеллектуалы превращают их в научно-популярные книги, публицистические статьи и газетные колонки, радио- и телевизионные комментарии для потребителей – политиков и широкой общественности. Именно так описывают распространение кейнсианской экономической теории Джеймс М. Бьюкенен и Ричард Э. Вагнер: «Америка усваивала идеи кейнсианства поэтапно: сначала их поддержали экономисты из Гарварда, потом экономисты вообще, потом журналисты и, наконец, политическое руководство» [9] Buchanan J.M., Wagner R.E. Democracy in Deficit. San Diego: Academic Press, 1977. P. 6. Наиболее влиятельным гарвардским экономистом, применявшим и популяризировавшим кейнсианские идеи в послевоенный период, был Элвин Хансен (подробнее см. главу 15). .

На первой стадии интеллектуального производства экономисты-теоретики, стремящиеся углубить познание мира, вырабатывают идеи, которые (как они надеются) другие исследователи сочтут полезными и новаторскими. О результатах своих изысканий они сообщают в статьях для научных журналов и в монографиях, публикуемых университетскими издательствами. Примеры таких работ, написанных «экономистами для экономистов», приводятся в разных главах книги: среди них «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнса, «Чистая теория капитала» Хайека и «Теория потребительской функции» Милтона Фридмана. На следующей стадии, при проведении прикладных исследований, экономисты, работающие в университетах и аналитических центрах, стараются развить эти идеи, прежде всего сопоставляя их с историческими и статистическими данными, что, как они надеются, будет полезно и интересно журналистам и преподавателям экономики. Они публикуют книги для искушенных непрофессионалов, учебники и доклады. К числу таких работ относятся «Эссе об убеждениях» Кейнса, «Дорога к рабству» Хайека и «Капитализм и свобода» Фридмана.