Юрий Капаца - Кризис эпохи гламура

В 1998‑м Дмитрий Неткач, владелец компании Next Demand Consulting, работал в США – он был совладельцем компании Russian Entertainment Network (REN), занимавшейся продвижением на американский рынок российской кино– и ТВ‑продукции. В частности, он обеспечивал маркетинговую поддержку выдвигавшемуся на премию «Оскар» фильму Павла Чухрая «Вор». Среди инвесторов REN были и частные лица, и небольшие американские компании. Когда начался кризис, все они «отвалились». Дмитрий остался один с большими обязательствами и без финансовой поддержки. «Меня успокаивало лишь то, что у меня на руках был билет в Москву с открытой датой и в любой момент я мог улететь, – вспоминает он. – Но я стал думать, как вытянуть компанию». И в итоге решение нашлось.

В то время в России многое продавалось за бесценок. REN выкупила права на документальные материалы по российскому космосу и на их основе совместно с партнером сделала в США фильм о российско‑американском космическом соперничестве и взаимодействии. «Проект оказался успешным, и это спасло компанию. В итоге получился хеппи‑энд, хотя поначалу был полный крах».

Если верить исследованиям общественного мнения, нынешние 18–25‑летние россияне дефолт 1998 года почти не помнят. Лишь каждый пятый может что‑то рассказать о событиях того времени:

«Когда произошел дефолт, очень сильно выросли цены. Первую неделю мы ходили по магазинам и просто смеялись. Ну это какой‑то истерический смех был».

«Единственное, что я помню из своей жизни, это когда у мамы не было работы – ее сократили, завод закрылся, – а папа работал, мама покупала четыре пачки масла на месяц и распределяла их. Мясо давала только папе, мороженое – по праздникам. Жили на одну зарплату, я это тоже помню. Вот это было, конечно, плохо».

«Я помню, мы зашли в магазин и на обмененные десять долларов до фига всего купили» .

Воспитанные в условиях относительной стабильности, молодые имеют высокие запросы и не приучены экономить. Значит ли это, что им будет сложнее адаптироваться к кризису и преодолеть его?

Даже смутные воспоминания о «периоде выживания» оказали влияние на жизненные установки молодого поколения. Кто‑то уже тогда усвоил, что «надо запасаться впрок», потому что кризис, подобный дефолту 1998 года, может повториться.

«После этого [дефолта] какое‑то время все время хотелось по привычке покупать продукты впрок».

«Да, запасаться. И до сих пор питаю недоверие к государству из‑за этого».

«Я до сих пор вот так запасаюсь» .

А есть и другие – те, кто еще в 1998‑м понял, что лучшее лекарство от кризиса – достичь определенного уровня благосостояния, позволяющего не зависеть от внешних обстоятельств: «У меня сложилось мнение, что нужно учиться, получать образование, найти очень хорошую работу, работать и не бояться таких перемен, а государству, наверное, не всегда верить и иметь свое мнение» .

В любом случае нынешнее поколение молодых европейцев и американцев, прежде не знавших, что такое кризис, ждут не меньшие трудности, чем россиян. Выросшие в период политической стабильности и потребительского бума и теперь вынужденные выживать в новой экономической реальности, они, по прогнозам иностранных экспертов, столкнутся с серьезными психологическими проблемами.

Развивающийся кризис так или иначе затронул почти каждого из нас. Масса людей, еще вчера работавших в стабильных компаниях и уверенно смотревших в будущее, ощущают его влияние на себе. Работодатели продолжают урезать зарплаты, сокращать персонал. Почему так происходит, как долго это продлится и насколько серьезными будут потери?

Нынешний кризис, охвативший весь мир, пришел из США. Все началось с так называемого ипотечного кризиса. Первоначально он разразился в системе высокорисковых ипотечных кредитов категории subprime. В течение нескольких лет объемы выдачи этих кредитов в США непрерывно росли, а требования к заемщикам снижались. В начале 2007 года начался обвал на ипотечном рынке. Из‑за ухудшения экономических условий заемщики перестали возвращать кредиты. Параллельно шло падение цен на рынке недвижимости.