Коллектив авторов - Реформы в России в 2000-е годы. От законодательства к практикам

Однако ситуация с потреблением продовольствия в стране оставалась напряженной. Трудно поверить, но факт: объем производства молока в 2008 г. был сопоставим с его уровнем в 1958 г., мяса в целом – в 1970 г., яиц – в 1977 г. А поголовье КРС было как после коллективизации в 1933–1934 гг. [Интервью с Ушачевым, 2009]. Лишь картофель и хлебопродукты россияне потребляли с превышением рациональных норм питания. Среднедушевое потребление мяса и мясопродуктов составляло от нормы всего 61 %, рыбной продукции – 56 %, овощей – 76 %, молока и молокопродуктов – 88 %. Конечно, высокодоходные группы потребляли больше. Но в целом в 2008 г. ниже рациональной нормы потребляли молока и молокопродуктов примерно 80 % населения страны, мяса и мясопродуктов, рыбы и рыбопродуктов – 50–60 %, фруктов – 70 %, сахара – 30 %, хлеба и хлебных продуктов – 20 %. Но даже этот уровень потребления достигался с помощью импорта.

Чтобы понять серьезность проблемы достаточно сравнить потребление некоторых продуктов в России и других развитых странах (табл. 6). Добавим, что доходные группы резко различаются возможностями потребления, что делает оценку еще более пессимистичной.

Есть старая шутка о трех способах разориться: быстрый способ – пойти в казино, приятный способ – потратиться на женщину, но самый надежный способ – вложиться в сельское хозяйство. Нацпроект не решил проблем сельского хозяйства, но дал надежду, что вложения в агросферу перестали быть надежным путем к разорению.

Таблица 6

Потребление молочных продуктов в некоторых странах мира в 2009 г. (кг/чел. в год)

Примечание : По данным Российского союза предприятий молочной отрасли.

В 2010 г. указом Президента Д. Медведева была принята Доктрина продовольственной безопасности РФ. Случилось это после десятилетия, ассоциируемого с ростом и процветанием, чему способствовали высокие цены на нефть и низкая сравнительная база 1990-х годов. Как объяснить парадоксальное запаздывание России в обращении к концепту продовольственной безопасности? В чем состоит специфика его российской интерпретации по сравнению с международной традицией? В каком политическом и экономическом контексте эволюционировал смысл этого понятия в России? Каков репертуар действий по реализации продовольственной безопасности?

Мы покажем специфику российского толкования универсального концепта продовольственной безопасности, его контраст с либеральной традицией и инструментальную роль в нарастании протекционизма, закрытости российской экономики.

Прежде чем попасть в лексикон российских властей, концепт продовольственной безопасности имел долгую историю и множество вариантов толкования, не говоря уже о разнообразии практических мер, направленных на достижение продовольственной безопасности усилиями местных правительств и международных организаций [Mooney, Hunt, 2009]. Существует множество определений того, что же следует считать продовольственной безопасностью. Где-то акцентировались борьба с голодом или безопасность пищевых продуктов [Lawrence, McMichael, 2012], где-то устойчивое развитие сельских сообществ [Maxwell, 1996] или минимизация рисков аграрного производства [Mooney, Hunt, 2009]. Но при всем разнообразии нюансов подавляющая часть определений вторит базовым идеям, первоначально сформулированным в 1974 г. в Риме на Всемирной конференции по проблемам продовольствия, организованной под эгидой ФАО (Food and Agriculture Organization, FAO). Суть этой концепции наиболее четко зафиксирована на Всемирном продовольственном саммите по вопросам безопасности (1996 г.), где было принято следующее определение: «Продовольственная безопасность существует тогда, когда все люди в любое время имеют физический и экономический доступ к достаточному количеству безопасной и питательной пищи, позволяющей удовлетворять их пищевые потребности и предпочтения для ведения активного и здорового образа жизни» [4].

То есть изначальное понимание продовольственной безопасности не имело отношения к самообеспечению страны продовольствием и апеллировало к борьбе с голодом в бедных странах мира. Общий вектор мировой дискуссии о продовольственной безопасности состоял в попытках придать этому понятию статус глобального блага, сформировать транснациональный характер борьбы с голодом и недоеданием на базе неолиберального консенсуса [Duncan, Barling, 2012]. Магистральным направлением достижения продовольственной безопасности объявлялась интенсификация финансовой глобализации и международной торговли. «Существует ошибочное убеждение, что сельское хозяйство в развивающихся странах должно быть нацелено на выращивание продовольственных культур для местного потребления. Это заблуждение. Страны должны производить то, что они производят лучше и что востребовано на рынке» [McMichael, Schneider, 2011, p. 127].