Пол Винья - Машина правды

В ходе президентской кампании 2016 года Хиллари Клинтон изрядно озадачила избирателей, когда объявила о поддержке «блокчейн-платформ общественного значения». Клинтон произнесла эти слова с подачи Брайана Форда, советника президента Обамы по вопросам высоких технологий и бывшего директора инициативы по цифровым валютам медиалаборатории Массачусетского технологического института, который в декабре 2017 года решил баллотироваться в Конгресс. Впоследствии Форд описывал попытки убедить команду Клинтон в пользе блокчейна как «непростые» [235]. И хотя Клинтон и постаралась сделать акцент на потенциальной пользе технологии блокчейн для общества (а не на необходимости ее жестко регулировать), стоит отметить, что больше слово «блокчейн» в ее предвыборной агитации ни разу не звучало.

И все же в некоторых коридорах власти понемногу загораются зеленые огоньки. Мы уже упоминали об исследованиях, проводимых десятками центробанков. То и дело приходится слышать о пилотных проектах и запуске блокчейн-приложений от правительственных структур, причем не только в крупнейших экономиках мира — США, ЕС, Китае и Японии, но и в таких разных странах, как ОАЭ, Грузия, Швеция, Эстония, Мексика, Сингапур и Люксембург. В Японии, например, Агентство финансовых услуг классифицировало биткоин и другие цифровые валюты как платежные системы, предъявив биткоин-биржам ряд требований по борьбе с отмыванием нелегальных средств. Тем самым агентство фактически кодифицировало криптовалюты, придав им официальный статус на традиционном рынке капитала. Эффект не заставил себя долго ждать: торговля биткоином в Японии возросла в разы, что в значительной степени обусловило резкое подорожание валюты в 2017 году, а многочисленные японские компании начали использовать и принимать биткоин. Тем временем блокчейн-стартап Neocapita начал работу в Папуа — Новой Гвинее и Афганистане, занося расходы правительственных структур в распределенный реестр, чтобы повысить прозрачность, восстановить доверие иностранных спонсоров и разблокировать замороженные благотворительные средства [236]. На международном уровне технологию блокчейн изучают МВФ и Всемирный банк. К ней с большим интересом относится Межамериканский банк развития, а ООН, под чьей эгидой сейчас работает команда блокчейн-разработчиков, как мы уже упоминали, провела конференцию по вопросам суверенной идентичности.

Даже на Капитолийском холме наблюдается некоторая активность законодателей [237]. В феврале 2017 года двое конгрессменов — демократ Джаред Полис и республиканец Дэвид Швайкерт — объявили о созыве «совещания по вопросам блокчейна», на котором предстояло выработать «осмысленную единую политику по отношению к технологии блокчейн и криптовалютам». На уровне отдельных штатов тоже происходят заметные подвижки. Власти штата Делавэр работают с компанией Symbiont над переводом корпоративного реестра и системы управления сертификатами на акции на блокчейн-платформу [238]. В марте 2017 года администрация штата Иллинойс объявила о сотрудничестве с лабораториями R3 и запуске проекта, который должен объединить ряд официальных структур с помощью блокчейн-реестра [239].

Учитывая такой всплеск активности, неудивительно, что новые идеи относительно регуляторных технологий возникают едва ли не каждый день. Блокчейн — лишь одно из подмножества, однако уже сейчас международные правоохранительные органы вроде Europol прибегают к услугам блокчейн-аналитиков (например, компании Chainanalysis), чтобы разметить мировые финансовые потоки [240]. А в таких странах, как Эстония, которая фактически превратилась в лабораторию гражданских технологий, правительство понемногу свыкается с мыслью об использовании блокчейна как платформы для нотариальных услуг, благодаря которой официальные документы станут намного доступнее для любых служб. Вскоре все виды правительственной документации будут перенесены в неизменяемые реестры. А чем больше у граждан появится возможностей самостоятельно контролировать эти данные вместо их отправки в закрытые изолированные хранилища, против которых не раз высказывался Тим Бернерс-Ли, тем быстрее мы приблизимся к великим вычислительным мощностям столь заманчивого века открытых данных.

Увы, несмотря на отдельные инициативы, общую готовность регуляторов к переменам можно считать нулевой. И одна из проблем состоит в том, что, прежде чем учить юристов и регуляторов разбираться в блокчейнах, им нужно объяснить все процессы, которые протекают в цифровом мире, то есть тот сдвиг, который вот-вот произойдет в экономике благодаря искусственному интеллекту, 3D-печати, «интернету вещей» и сетевой аналитике. На одной из конференций в Вашингтоне два года назад сенатор Кори Брукнер сказал: «Невозможно сформулировать позицию демократов или республиканцев по вопросам высоких технологий, потому что ни у тех ни у других никакой позиции нет».