Эрик Райнерт - Как богатые страны стали богатыми

ПРИМЕР МОНГОЛИИ

Обстановка в столице Монголии Улан-Баторе в марте 2000 года была ужасающей. Я был единственным европейским участником встречи в монгольском парламенте, целью которой было наметить стратегический курс развития экономики страны. В ходе холодной войны промышленный сектор Монголии, когда-то хорошо развитый, был практически искоренен. Статистические данные показывали, как одна за другой, начиная с самой продвинутой, исчезали все отрасли промышленности страны. Даже в областях, в которых импортные товары не вытеснили местные, производство резко сократилось. Производство хлеба снизилось на 71 %, а книг и газет — на 79 %, и это при том, что население страны не уменьшилось. Иными словами, монголы стали есть и читать меньше, чем раньше. Всего за несколько лет реальные зарплаты сократились почти вполовину, повсюду царила безработица. Стоимость импортируемых в страну товаров превышала стоимость экспортируемых в 2 раза, а реальная ставка процента с учетом инфляции составляла 35 % [150] Более подробный рассказ о деиндустриализации Монголии см.: Reinert Erik . Globalization in the Periphery as a Morgenthau Plan: The Underdevelopment of Mongolia in the 1990s // Globalization, Economic Development and Inequality: An Alternative Perspective / E. Reinert (ed.). Cheltenham, 2004. P. 115–56. .

Секторов, которые, согласно данным национальной промышленной статистики, продолжали расти, было два: производство алкоголя, в котором наблюдался минимальный рост, и сбор птичьего пуха (в некоторой степени это занятие можно считать обрабатывающей промышленностью), производство которого выросло с момента падения Берлинской стены более чем в 2 раза. В стране были закрыты сталелитейные заводы и газеты, а ее население собирало птичий пух; эту ситуацию нельзя назвать иначе, кроме как примитивизацией экономики. В следующие несколько месяцев я усердно изучал Монголию, и чем дольше, тем яснее мне становилось, что эта страна, подавленная холодной войной, была на деле подвергнута действию Плана Моргентау.

В течение 50 лет, предшествовавших реформам 1991 года, Монголия медленно, но верно отстраивала диверсифицированный промышленный сектор. Доля сельскохозяйственного производства в структуре ВВП стабильно снижалась, сократившись с 60 % в 1940 году до 16 % в середине 1980-х годов. Однако следование Плану Моргентау сумело успешно деиндустриализовать Монголию. Полвека усилий на строительство промышленности было уничтожено всего за четыре года, с 1991 по 1995. Почти во всех промышленных секторах физический объем производства упал на 90 % после того, как в 1991 году страна открылась для свободной международной торговли.

Вернемся в март 2000 года. В Монголии погибли или погибали от голода 2–3 млн голов скота. Мировая пресса писала, что в смерти животных виновато глобальное потепление. Однако, глядя на полученные данные, я понимал, что убило этих животных не потепление, а глобальная экономика. То, как Монголия была интегрирована в глобальную экономику, привело в действие древний экономический механизм — закон убывающей отдачи от использования природных ресурсов. Еще много лет назад, когда я преподавал экономику студентам американских университетов, этот закон был одной из первых тем, изучавшихся первокурсниками.

Деиндустриализация и развал государства породили в Монголии высокий уровень безработицы. Многим людям пришлось вернуться к образу жизни своих предков — кочевому пастушеству. Места для этого было достаточно: площадь Монголии больше Франции, Великобритании и Австрии вместе взятых, в ней всего 2,5 млн жителей. Однако климат в Монголии субарктический, а природа хрупкая: след, оставленный трактором, может сохраняться сотни лет. Единственный месяц в году без заморозков — это июль. Многочисленные стада животных питаются в основном кочками мерзлой травы. В 1990 году, до падения Берлинской стены, в Монголии был 21 млн овец, коров, коз и верблюдов. Однако лишившись работы в промышленности и на государственной службе, многие монголы вернулись к выпасу скота. Как следствие, количество стадных животных в стране выросло за 10 лет в 12 раз и достигло 33 млн. После нескольких мягких зим пришли суровые морозы, и 2–3 млн животных, которые погибли в тот год, составляли только небольшую часть прироста популяции. Таким образом, вступая в XXI век, Монголия столкнулась с механизмом, который упоминается еще в Книге Бытия, но уже давно не работает в индустриальной части мира: «И непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе».

Еще не осела пыль, поднявшаяся при падении Берлинской стены, а Монголия стала лучшей «ученицей» Всемирного банка среди бывших коммунистических стран. Она полностью открыла экономику чуть ли не за один день и следовала всем советам Всемирного банка и МВФ: минимизировала роль государства и предоставила рынку возможность позаботиться обо всем остальном. Предполагалось, что Монголия займет место в глобальной экономике, специализируясь в области, где у нее есть сравнительное преимущество. Однако будучи промышленной страной, она деградировала до уровня пастушеской. Оказалось, что кочевничество не может прокормить население, и произошла одновременная экологическая, экономическая и человеческая катастрофа.