Эрик Райнерт - Как богатые страны стали богатыми

В книге 2005 года биолог Джаред Даймонд [141] Даймонд Д. Коллапс. М.: ACT, 2008. блестяще справился с задачей, которую не решили другие расследователи. В традиции Роберта Мальтуса, Джона Стюарта Милля и Альфреда Маршалла он связывает проблему геноцида с явлением убывающей отдачи. За некоторое время до геноцида Руанда начала страдать от падения производства продовольствия на душу населения из-за убывающей отдачи, засухи и истощения почвы, что привело к масштабной вырубке лесов. В результате огромное количество безземельных голодных молодых людей обратились к воровству и насилию. Даймонд цитирует французского ученого, специалиста по Восточной Африке Жерара Прунье: «Решение убивать было, конечно, принято политиками по политическим причинам. Но, как минимум, отчасти причина, по которой это решение с таким рвением было претворено в жизнь обычными рядовыми крестьянами… заключалась в их ощущении, что на недостаточном количестве земли живет слишком много людей, и если сократить число людей, то выжившим достанется больше».

Австралийские экономисты всегда знали, как опасно специализироваться на сырьевых материалах. Они поняли, что если Австралия последует стандартной теории торговли и станет поставлять шерсть, это немедленно приведет к перепроизводству и стремительному падению цен. В отсутствие альтернативного источника занятости населения, овцеводство и производство шерсти распространится в области, непригодные для этих видов деятельности.

Поэтому Австралия настояла на том, чтобы основать собственную обрабатывающую промышленность, несмотря на то что она будет не такой эффективной, как промышленность Англии или Европы, и никогда не сможет с ними конкурировать. Именно так надо поступать, чтобы в мире появились страны со средним доходом. Австралийцы рассудили, что национальный промышленный сектор задаст альтернативный уровень зарплаты, который не позволит производителям сырьевых товаров распространить производство на непригодные для него земли. Уровень зарплат, заданный промышленностью, будет сигнализировать им, что это невыгодно. Промышленный сектор, в котором по определению действует растущая отдача, также должен помочь механизировать производство шерсти. Именно этот аргумент, основанный на дихотомии возрастающей отдачи в промышленности и убывающей отдачи в сельском хозяйстве, был решающим, когда в XIX веке индустриализовались Европа и Америка.

В сельском хозяйстве есть другая проблема — циклические колебания производительности, в которых виновата природа.

В отличие от обрабатывающей промышленности, сельское хозяйство не может приостановить производство или сложить полуфабрикаты в хранилище. Кроме того, крестьяне, в отличие от промышленников, не имеют возможности придержать товар, чтобы удержать цены на высоком уровне. Поскольку спрос изменяется несинхронно с производством, цены на сельскохозяйственные товары подвержены значительным колебаниям. Временами эти колебания так велики, что общая стоимость продукции в неурожайный год может оказаться выше ее стоимости в урожайный год. Эти изменения меняют глубинный цикл экономической активности, последствия могут быть непоправимыми. Сельское хозяйство обычно первым из секторов экономики попадает в понижательную фазу экономического цикла и последним из нее выходит. В Норвегии когда-то говорили: «Если богат крестьянин, богаты все». После депрессии 1930-х годов Запад попытался решить проблемы сельскохозяйственного сектора, привнеся в него черты промышленного сектора. И в США, и в Европе крестьянам разрешили создавать рыночные монополии. В США сельское хозяйство и сегодня не освобождено от антитрастового законодательства, так что мы покупаем миндаль и изюм у легализованных американских монополий.

В сельском хозяйстве невозможна мысль о том, чтобы удвоить зарплаты работникам, как это сделал Генри Форд. Более того, у сельских работодателей всегда есть веские причины, чтобы не увеличивать зарплаты. Для производства сырьевых товаров обычно требуется неквалифицированная рабочая сила, а ее избыток в бедных странах. Рост производительности на заводах Форда был постоянным, в то время как прибыль, которую крестьяне получают, повышая цены, обратима. Все дело в цикличности. Если производитель повышает зарплаты в урожайный год, то в неурожайный, который непременно наступит, ему придется их понизить. К тому же в производстве сельскохозяйственных товаров не всегда есть стимулы для увеличения эффективности новых технологий. Успех в сельскохозяйственной отрасли больше зависит от выбора времени для продажи товара и от финансовых возможностей, чем от эффективности производства.