Чарльз Уилан - Голые деньги

В ближайшие годы, а может, и месяцы судьба евро будет окончательно решена, что, без сомнения, существенно отразится на глобальной экономике. Возможно, странам — членам еврозоны удастся отладить и укрепить свой союз, воспользовавшись недавним кризисом как благоприятной возможностью изменить структуру отношений. Ряд реформ уже проведен. А может, Grexit все-таки состоится, и Греция (наряду с другими проблемными странами) откажется от евро со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Евро в Греции начнет обмениваться на другую валюту — предположительно, на драхмы. Греки объявят дефолт по некоторой части своих долгов в евро и начнут все заново с валютой, которая будет резко обесцениваться по сравнению с евро. Вот, например, вы, будь у вас выбор, какую предпочли бы валюту — греческую или немецкую?

Определенное подмножество северных европейских стран (Франция, Германия и другие) тоже могут отказаться от евро и вернуться к собственной национальной валюте. Но это приведет практически к аналогичным базовым проблемам и негативным последствиям, хотя на этот раз дом покидал бы другой супруг. Образно говоря, ссоры по поводу раздела детей и дачи были бы все те же. Во многих отношениях различия оказались бы минимальными, так как в результате такого раскола мы в обоих случаях получили бы одну сильную европейскую валюту и одну более слабую. В этом-то и состоит основная проблема разрыва отношений. Даже намек на развод в зоне евро приведет к массовому бегству капитала — разновидности банковской паники, — поскольку каждый держатель депозита в евро в Греции или Португалии бросится переводить его в Германию, чтобы при разводе получить более ценную валюту. Чтобы это предотвратить, людям, ответственным за политические решения, придется ввести контроль движения капитала, который ограничивает его перемещение в страну или из страны, и, возможно, даже установить кратковременные ограничения на доступ владельцев банковских счетов к их средствам. А тем временем все дружно начнут судиться друг с другом, ведь это поистине непаханое правовое поле. Economist в разгар кризиса писал: «Подобно Франкенштейну, они [страны — основатели еврозоны] бросили природе вызов и создали монстра. Ужас этой истории отчасти заключается в том, что затраты на возврат к национальным валютам будут больше, чем на сохранение евро» [488].

Пол Кругман точно формулирует две трагедии, приведшие к этой ситуации. Во-первых, евро сегодня является примером добрых намерений, которые во многом обернулись злом. И во-вторых, многие признаки проблем — на самом деле фундаментальные экономические принципы — присутствовали изначально. Кругман пишет: «Трагедия евроразброда заключается в том, что создание евро должно было стать наивысшим и наилучшим моментом большого и благородного начинания — продолжавшихся не одно поколение усилий, нацеленных на то, чтобы принести мир, демократию и всеобщее процветание на континент, неоднократно и часто разрываемый войнами. Но архитекторы евро, увлеченные романтикой и преимуществами своего проекта, решили проигнорировать банальные трудности, с которыми предсказуемо предстояло столкнуться единой валюте, то есть изначально существовавшие сигналы-предупреждения о том, что в Европе нет институтов, без которых единая валюта не может эффективно работать» [489].

Конечно, время покажет, был ли евро решительным шагом вперед в кредитно-денежной политике или неудачным экспериментом. До сих пор он проявляет качества и того и другого. Использование единой валюты разными странами — задача, безусловно, непростая. Но вот что странно: не использовать единую валюту тоже трудно. Например, сегодня это является одним из главных источников трений между США и Китаем.

В ноябре 2009 года президент Обама совершил первую официальную поездку в Китай. За несколько месяцев до этого события New York Times сообщала, что китайские чиновники интересуются у своих американских коллег деталями нового законодательства в области здравоохранения, которому со временем суждено было стать Законом о доступном медицинском обслуживании (или Obamacare). Очевидно, что Obamacare никак не мог повлиять на систему здравоохранения в Китае, почему же китайских чиновников заботили нюансы того, как этот закон пробивал свой путь в Конгрессе? Существует несколько возможных объяснений.