Роберт Хайлбронер - Философы от мира сего

Рынки являются неотъемлемой частью истории человечества. Таблицы из Тель-эль-Амарны рассказывают об оживленной торговле между фараонами и левантийскими царями, происходившей за четырнадцать веков до нашей эры: золото и военные колесницы обменивались на рабов и скакунов. Хотя сама идея обмена стара как мир, мы, памятуя об истории концепции выгоды, не должны предполагать, будто все обитатели земного шара обладают предприимчивостью современного американского школьника. Согласно некоторым источникам, вам не стоит интересоваться у представителей новозеландских маори количеством еды, которое необходимо, чтобы выменять крючок для ловли бонито, - подобный обмен никогда не производится, а вопрос считается неприличным. Напротив, в определенных африканских племенах вопрос о цене женщины, выраженной в волах, является абсолютно приемлемым - хотя сами мы смотрим на подобную сделку не лучше, чем маори на обмен еды на крючки (впрочем, наличие приданого в некоторых культурах заметно сокращает разрыв между нами и этими африканцами).

Но рынки, будь то обмены между примитивными племенами или потрясающие воображение средневековые ярмарки, это вовсе не то же, что рыночная система. Ведь рыночная система не только и не столько способ обмена одних товаров на другие; что гораздо более важно, она является механизмом, который обеспечивает выживание целого общества.

Как мы увидели, устройство рыночного механизма было неведомо обитателям средневекового мира. Упоминание концепции выгоды звучало едва ли не богохульством. Более отвлеченное замечание, что общее стремление к выгоде может способствовать сплочению общества, назвали бы безумным.

Подобная слепота была не беспочвенна. В Средние века, эпоху Ренессанса, Реформации, да и вообще вплоть до XVI или XVII века люди не могли вообразить рыночную систему в действии по той простой причине, что еще не существовали Земля, Труд и Капитал - главные факторы производства, используемые рыночной экономикой. Без сомнения, земля, труд и капитал - почва, люди и средства производства - являются неотъемлемыми атрибутами любого общества. Но сама идея абстрактной "земли" или абстрактного "труда" начала занимать умы не раньше, чем абстрактная энергия или материя. Земля, труд и капитал как безличные "агенты" в производственном процессе - концепции не менее современные, чем интегральное исчисление. И появились они лишь немногим раньше.

Возьмем землю. Еще в XIV или даже XV веке не существовало понятия земли в качестве подлежащей свободной купле-продаже собственности, приносящей доход в виде ренты. Конечно, земель в виде поместий и имений было сколько угодно, но участки не подлежали купле или продаже даже в том случае, если возникали самые выгодные расклады. Земли составляли ядро общественной жизни, служили свидетельством высокого статуса и авторитетности их владельцев, а также фундаментом для военной, юридической и административной организации общества. Хотя при определенных - и очень жестких - условиях земля могла быть продана, в общем и целом она не была товаром на продажу . Средневековому дворянину возможность продажи своих земель виделась не менее абсурдной, чем губернатору Коннектикута - мысль о продаже пары округов губернатору Род-Айленда.

Недостаточно продаваемым был и труд. Когда сегодня мы говорим о рынке труда, то подразумеваем огромное количество индивидов, предлагающих свои услуги тому, кто заплатит больше остальных. В докапиталистическом мире подобного рынка просто-напросто не существовало. Конечно, и тогда была масса выполнявших определенную работу сервов и ремесленников, но большая часть этих трудовых ресурсов не являлась предметом купли или продажи. Жизнь крестьян была неразрывно связана с поместьем их хозяина; они пекли хлеб в хозяйской печи и мололи муку на его мельнице, возделывали его угодья и служили ему на войне, но редко когда вознаграждались за свои услуги - то были их обязанности как сервов, а не свободно продаваемый "труд". В городе подмастерье поступал в обучение к мастеру, и практически всё: продолжительность обучения, число подмастерьев, количество рабочих часов и уровень платы, а также непосредственные методы работы - определялось цехом. Слуга и хозяин почти не торговались, за исключением тех редких случаев, когда условия ухудшались настолько, что провоцировали волнения. Все это походило на рынок труда ничуть не больше, чем картина, наблюдаемая при приеме медсестер на работу в больнице. С капиталом почти та же история. Безусловно, капитал как богатство отдельных лиц существовал и до прихода капитализма. Свободные средства имелись - не было достаточно сильного стимула использовать их по-новому и гораздо агрессивнее. Риск и нововведения были не в почете, девиз звучал так: "Безопасность прежде всего". Способ производства, требовавший значительных трудозатрат и времени, предпочитался более быстрому и эффективному. Реклама была запрещена, и сама мысль о том, что один цеховой мастер может производить конкретный продукт качественнее, чем его коллеги, считалась предательской. Стоило массовому производству текстиля в Англии XVI века поднять свою уродливую голову, как цеха направили королю протест. В результате "чудная мастерская", якобы состоявшая из двух сотен ткацких станков и имевшая своих мясников с пекарями, обслуживавших основную рабочую силу, была объявлена Его Величеством вне закона: подобная эффективность и концентрация капитала могли создать опасный прецедент.