Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Седьмое.Инвесторы получали новые долговые инструменты 1апреля 2005 г., и в тот же день им выплачивались наличными начисленные проценты по долгам.

По общему мнению, успешной могла быть признана реструктуризация, охватившая, по меньшей мере, 70 % общего объема дефолтированной задолженности. В этом случае операция обмена принималась международным финансовым сообществом, становилась легитимной, и Аргентина официально выходила из дефолта. Именно поэтому обеспечение минимально 70 %-ного участия инвесторов рассматривалось правительством Н. Киршнера в качестве непосредственной и кардинальной задачи.

Момент истины: «соглашайся или уходи»

Как и планировалось, обмен дефолтированных долговых обязательств начался 14 января 2005 г., и уже первый день был отмечен особой активностью на аргентинских финансовых площадках. Институциональные и частные инвесторы спешили приобрести бонды Cuasi Par, которые многими расценивались как «меньшее зло». В дальнейшем высокая степень участия в операции местных держателей сохранилась и дала убедительный результат: свыше 95 % старых облигаций были обменены на новые инструменты.

Одновременно высокопоставленные посланники Розового дома колесили по всему миру, встречались с кредиторами и убеждали их участвовать в реструктуризации. Эти поездки, получившие в прессе название road show (представления гастролирующей труппы), сыграли свою позитивную роль, но в целом на зарубежных рынках ситуация складывалась неоднозначно. ГКК в лице X. Хьюмса, Н. Стока и целой армии юристов объявил Буэнос-Айресу настоящую войну, пытаясь сорвать обмен. В ход было пущено все: шантаж, угрозы судебных преследований, психологическая атака на инвесторов, которых, в частности, убеждали в том, что аргентинцы в последний момент могут серьезно улучшить уже сделанное предложение. «Нужно быть очень легковерным, чтобы принять эту оферту», – утверждал X. Хьюмс и предрекал глобальный уровень участия в обмене ниже 50 %, что было бы для правительства Н. Киршнера равнозначно полному провалу447.

Японские банки Токио – Митсубиси и Шинсей также не меняли своей негативной позиции. Их официальные представители не уставали твердить о нежелании участвовать в реструктуризации аргентинского долга на заявленных условиях и требовали от властей Японии и МВФ оказать давление на Буэнос-Айрес и заставить его существенно увеличить компенсацию инвесторам. Да и в самой Аргентине нашлось немало скептиков и прямых критиков позиции властей. Целый ряд известных деятелей оппозиции и крупных экономистов монетаристского толка («неолиберальные мудрецы», как иронично называл их президент страны) выступили с апокалипсическими заявлениями, прогнозируя массовый отказ кредиторов от участия в обмене. Все это вносило дополнительную нервозность, отрицательно воздействовало на настроение сотен тысяч частных держателей долговых обязательств, которые не знали, кого им слушать. Приближался своего рода «момент истины».

Не прекращавшиеся интриги и возникавшие угрозы потребовали от Розового дома незамедлительных действий. По инициативе правительства 9 февраля 2005 г. Национальный конгресс подавляющим большинством голосов (146 – «за», 8 – «против» и 30 – воздержавшиеся) принял так называемый закон «замок», исключавший возможность изменения условий реструктуризации и продления ее сроков. Тем самым была выбита почва из-под ног всех тех, кто рассчитывал, что кабинет Н. Киршнера «даст слабину» и уступит давлению ГКК и связанных с ним финансовых кругов. Аргентинцы выстояли, курс правительства получил широкую политическую и общественную поддержку, и после принятия упомянутого закона обмен старых бондов на новые заметно оживился. Этому способствовала и конструктивная позиция, занятая рядом крупнейших мировых банков: Дойче банк, Креди Суисс Ферст Бостон, Ситигруп, которые рекомендовали кредиторам принять предложение Буэнос-Айреса448.

В итоге правительству Аргентины удалось выдержать график и завершить процедуру реструктуризации 25 февраля (к слову сказать, в день 55-летия Н. Киршнера, сделавшего себе, таким образом, хороший подарок). Усилия его кабинета не пропали даром: обмен охватил свыше 76 % дефолтированного долга, что с полным на то основанием можно было расценивать, как крупный экономический и политический успех Аргентины. «Гордиев узел долга разрублен», «Кошмар дефолта остался позади», «Масштабы обмена достойны книги рекордов Гиннесса» – так с нескрываемым удовлетворением комментировала случившееся аргентинская печать. «Самой удачной сделкой» суверенного государства с частными кредиторами в мировой истории назвал реструктуризацию сам Н. Киршнер и подчеркнул: «Мы сохранили для аргентинцев миллиарды и миллиарды долларов, которые в противном случае были бы выкачаны из страны»449. А вот мнение лондонского еженедельника «Экономист»: «Успех переговорной стратегии аргентинского правительства… – это политический триумф президента Нестора Киршнера»450.