Вячеслав Зиланов - Россия теряет Арктику?

И все же, в последние 15 лет работа СРНК в условиях рыночных отношений все в большей мере сталкивается с диаметрально противоположными точками зрения сторон, которые годами решаются так, чтобы затруднить работу российского флота в западных районах Баренцева моря и прежде всего в районе архипелага Шпицберген. Так, в последние годы норвежские власти в одностороннем порядке вводят в западных районах Баренцева моря различные меры регулирования рыболовства, затрудняющие работу российских судов (закрытие районов, закрытие донного тралового лова и т. д.) ссылаясь на рекомендации своих ученых.

Российский же научно-исследовательский флот, сформированный еще в годы советской власти, устарел и уступает научно-исследовательскому флоту Норвегии. По существу, наша рыбохозяйственная наука становится неконкурентной по сравнению с норвежской. К тому же в первые годы новой России была приватизирована и прекратила свою деятельность рыбопромысловая разведка Северного бассейна. А ведь именно она вела мониторинг за состоянием рыбных запасов по всему Баренцевому морю, обеспечивала рыбопромысловый флот сырьевой базой, осуществляла выявление новых районов и объектов промысла, а также собирала материалы биологического и иного характера для принятия учеными решений по оперативному регулированию рыболовства.

В самой СРНК, под давлением модного, так называемого «научного» направления – биоэкономики – было принято в 2004–2005 гг. ошибочное решение по увеличению или уменьшению ежегодного общего допустимого улова (ОДУ) по основному объекту промысла – треске на ± 10 %. Такой подход при увеличении численности трески, что и происходит в последнее пятилетие, неминуемо ведет к недоиспользованию запасов этого объекта промысла. Только за прошедшие два года по этой причине ОДУ по треске было занижено не менее чем на 150–200 тыс. т ежегодно. Делается это с единственной целью – удержать цены на треску на мировом рынке на достаточно высоком уровне и не дать возможности российскому флоту, поставляющему часть уловов на внутренний рынок, увеличивать ее добычу.

Неадекватные действия были в СРНК и с российской стороны. Так, в середине 80-х – начале 90-х гг., компетентными российскими органами принимается решение о запрете норвежским научно-исследовательским судам, проводящим совместные российско-норвежские исследования по определению рыбных запасов, вести такие работы в 200-мильной исключительной зоне России. При этом те, кто принимал такое решение, «забыли» что они ежегодно велись весь послевоенный период, вплоть до запрета в 90-х гг. В последующем с большим трудом эту проблему удалось решить, и то частично, но осадок недоверия у ученых двух стран остался.

Безусловно, СРНК продолжает свою полезную работу по управлению рыбными ресурсами и контролю за рыболовством в Баренцевом море, но рыночный дух соперничества, а точнее – конкуренции – в ней очевиден, и, если не принять соответствующих шагов с двух сторон, это может привести к ее разрушению. Кроме того, ряд двусмысленных положений Договора 2010 г. расширяет конфликтное правовое поле, которое может в любое время быть использованное норвежской стороной для принятия решений о запрете рыболовства для российских судов в западных районах Баренцева моря.

Сейчас, когда Ирак повержен, его руководитель повешен, а страна переживает не лучшие времена, все забыли, что причиной военных действий США были громогласные обвинения Ирака американской администрацией в том, что там есть атомное и бактериологическое оружие. Дескать, вот-вот со стороны Ирака все это будет применено к их соседям. Завоевали Ирак, проверили все его «тайные» кладовые – ничего нет. Ни атомного, ни бактериологического оружия. Бывает. Дескать, ошиблись. Но нет страны, уничтожены сотни тысяч иракцев, тысячи американцев и их союзников, в стране идет по существу гражданская война.

Нечто подобное происходит (правда, к счастью без людских потерь) и с обвинениями в прошлом советских, а ныне российских рыбаков в громадных переловах трески и пикши, выдвинутые вполне официальной норвежской стороной, да и официальными лицами, вплоть до министра рыболовства Х. Педерсена.

В 2002 г. специалисты директората рыболовства Норвегии сенсационно известили мировое рыболовное сообщество о том, что российский перелов трески и пикши составил в Баренцевом море аж 137 тыс. т. Откуда такие данные? А это расчетные данные, говорят норвежцы. Российская сторона терпеливо разъясняла, что это нереально, ничем не подтверждается. Глухота со стороны норвежцев: вот список судов, транспортов, наблюдения со спутников – и пошло-поехало. В 2003 г. цифра перелова возросла до 156 тыс. т, в 2004-м чуть снизилась до 112 тыс. т, затем вновь возросла в 2005-м до 148 тыс. т. Далее цифра плавно начала снижаться, и в 2008 г. норвежцы оценили перелов в 23 тыс. т, а в 2009 г. были вынуждены признать, что его нет вообще! Такая же оценка и для 2010–2011 гг. – перелова нет!