Пол Кругман - Выход из кризиса есть!

Почему же 1 %, а если точнее, 0,1 % самых богатых добились намного большего, чем все остальные?

На этот счет у экономистов нет единого мнения, и причины подобных разногласий очевидны. Прежде всего, до недавнего времени многие из них не считали доходы самых обеспеченных достойным предметом для исследования, полагая, что этим сведениям место на страницах таблоидов, помешанных на жизни знаменитостей, а не серьезных научных журналов. Понимание, что доходы богатых — это совсем не пустяки, а один из главных показателей того, что происходит в американской экономике и американском обществе, пришло совсем недавно.

Как только экономисты стали изучать, что происходит у 1 и 0,1 % самых богатых, выявились два неприятных аспекта. Одно лишь обсуждение этого вопроса было равносильно началу боевых действий: распределение доходов в верхних слоях общества считается областью, в которой любой осмелившийся высунуться из окопа принимает на себя огонь «артиллеристов», нанятых для защиты интересов состоятельных. Так, например, несколько лет назад Томас Пикетти и Эммануэль Саез, работа которых позволяет проследить изменения в неравенстве за достаточно долгий период, подверглись ожесточенной критике со стороны Алана Рейнольдса из Института Катона [22]. Кстати, эксперты этого института десятилетиями утверждали, что вопрос неравенства не представляет интереса, и каждый раз, когда их очередной аргумент полностью разбивали, они выдвигали новый.

Более того, даже без учета политики доходы сливок общества не являются подходящим объектом для инструментов, востребованных в экономике. Представители моей профессии в большинстве случаев имеют дело со спросом и предложением (с другими аспектами экономики, разумеется, тоже), но это основные инструменты для анализа, а те, кто получает запредельно высокие доходы, не живут в мире спроса и предложения.

Довольно точное представление о том, кто такие эти 0,1 % самых богатых, дает работа экономистов Джона Бакии, Адама Коула и Брэдли Хейма. В основном члены правлений корпораций и финансовые воротилы. Почти половина доходов 0,1 % самых богатых приходится на высших руководителей нефинансовых компаний, а вторая половина достается представителям финансового сектора. Добавив к ним юристов и тех, кто занимается недвижимостью, получим почти три четверти.

Учебники экономики утверждают, что на конкурентном рынке каждому работнику платят за предельный продукт — вклад данного работника в совокупный продукт. Но каков предельный продукт члена правления корпорации, руководителя хедж-фонда или, если уж на то пошло, юриста корпорации? Никто точно не знает. А если посмотреть, чем в действительности определяются доходы таких людей, станет ясно, что этот процесс практически не имеет отношения к их экономическому вкладу во всеобщее процветание.

Безусловно, кто-нибудь может спросить: «А как же Стив Джобс или Марк Цукерберг? Разве они разбогатели не благодаря созданию ценных продуктов?» Конечно благодаря, но лишь очень немногие из 1 и даже 0,01 % самых богатых заработали состояние таким образом. В большинстве случаев речь идет о руководителях компаний, созданных не ими. Они могут владеть большим количеством акций или фондовых опционов в своих компаниях, однако получили эти активы в составе зарплатного пакета, а не благодаря тому, что основали этот бизнес. И кто же решает, что входит в их зарплатный пакет? Как известно, заработную плату руководителей устанавливают комиссии по вознаграждениям, которые формируют… те же самые руководители.

Самые высокооплачиваемые работники в финансовой отрасли действуют в среде, где конкуренция наиболее высока, однако есть все основания полагать, что и их заработки превышают реальные достижения. Руководители хедж-фондов, например, получают зарплату за то, что управляют чужими деньгами, а также процент от прибыли. Это создает у них стимул для рискованных инвестиций с высоким уровнем левериджа: в случае удачи их ждет большое вознаграждение, а при неудаче возвращать уже полученное не придется. В результате в среднем, если учесть тот факт, что многие хедж-фонды терпят крах и инвесторы заранее не знают, какие из них разорятся, последние получают не очень большую прибыль. Фактически, как сказано в работе Саймона Лэка «Мираж хедж-фондов» («The Hedge Fund Mirage»), за последнее десятилетие инвесторам хедж-фондов в среднем было выгоднее вкладывать деньги в казначейские векселя, и многие из них вообще ничего не заработали.