Пол Кругман - Выход из кризиса есть!

До нынешнего кризиса худшим со времен Великой депрессии спадом в американской экономике считалась двойная рецессия 1979–1982 годов — две рецессии подряд, которые лучше рассматривать как один кризис с небольшой передышкой посередине. В нижней точке кризиса, в конце 1982 года, реальный ВВП снизился на 2 % по сравнению с предыдущим пиком. Но экономика восстановилась, прибавляя в следующие два года по 7 % — «утро в Америке» [6], и затем вернулась к нормальным темпам роста.

Великая рецессия — экономический спад с конца 2007 до середины 2009 года, когда экономика стабилизировалась, была динамичнее и резче. За 18 месяцев реальный ВВП упал более чем на 5 %, и, что еще важнее, не было фазы быстрого восстановления. После окончания рецессии темпы роста оставались ниже нормы. В результате сейчас производится намного меньше товаров и услуг, чем ожидалось.

Бюджетное управление конгресса США публикует широко используемый показатель потенциального реального ВВП, определяемого как оценка устойчивого производства, при котором использование ресурсов не усиливает и не ослабляет инфляционное давление. Представьте, что машина экономики работает на полную мощность, но не перегревается — это и есть цель, к которой мы можем и должны стремиться. Примерно в таком состоянии пребывала экономика США в 2007 году и такой оставалась бы сейчас, если бы сохранились средние темпы роста.

Некоторые экономисты считают, что подобные оценки вводят в заблуждение и мы переоцениваем наши способности создавать товары и услуги. В главе 2 я объясню, почему не согласен с их точкой зрения, пока же примем оценку Бюджетного управления конгресса США на веру. То есть в данный момент американская экономика работает на 7 % ниже своих возможностей. Другими словами, в настоящее время мы ежегодно производим приблизительно на 1 триллион долларов меньше товаров и услуг, чем можем и должны.

Это сумма за год. Если сложить потери с момента начала кризиса, получится около 3 триллионов долларов. Учитывая сохраняющуюся слабость экономики, данная сумма должна значительно увеличиться. Нам очень повезет, если удастся ограничить общие потери «всего лишь» 5 триллионами долларов.

Это потери не только на бумаге, как в случае лопнувших мыльных пузырей высокотехнологичных компаний или рынка жилья, когда богатство и не было реальным. Мы говорим о ценном продукте, который мог и должен был быть произведен, о зарплатах и прибыли, которые должны были быть получены, но всего этого не случилось. Этих 5 триллионов долларов — или 7 триллионов, а может, и больше — нам уже никогда не вернуть. Вероятно, экономика в конце концов восстановится, но в лучшем случае лишь вернется к обычным трендам, не компенсировав годы застоя.

Я намеренно говорю о лучшем случае, поскольку есть все основания полагать, что продолжительная слабость экономики будет иметь долговременные последствия.

Среди всех оправданий того, что для прекращения депрессии в экономике не предпринимается никаких мер, сторонники бездействия чаще всего повторяют одно: необходимо сосредоточиться не на краткосрочной перспективе, а на долгосрочной.

Такая точка зрения неверна по многим причинам, которые будут рассмотрены далее. Среди прочего это отказ признать ответственность за понимание сути нынешней депрессии. Легко поддаться искушению и отмахнуться от всех неприятных моментов, беспечно рассуждать о долгосрочной перспективе, но это путь лентяев и трусов. Я хочу напомнить одно из самых известных высказываний Джона Мейнарда Кейнса: «Долгосрочная перспектива — плохой советчик в текущих делах. В долгосрочной перспективе все мы умрем. Экономисты слишком облегчили бы свою задачу и лишили бы ее какой бы то ни было ценности, если бы во время бури только и сказали нам, что, когда шторм будет далеко позади, океан снова успокоится».

Сосредоточиться исключительно на мерах долгосрочного характера — значит проигнорировать страдания людей, вызванные нынешней депрессией, и их разрушенную жизнь. И этим дело не ограничивается. Краткосрочные проблемы — если так можно назвать продолжающийся пятый год кризис — негативно влияют на долгосрочные перспективы, причем разным образом.

Я уже говорил о двух таких каналах влияния.

Первый — это разрушающий эффект продолжительной безработицы: если людей, долгое время остающихся без работы, начинают рассматривать как неспособных ее найти, в долговременном плане это приводит к сокращению эффективной рабочей силы экономики, а следовательно, к уменьшению ее продуктивности. Примерно в таком же положении оказываются выпускники университетов, вынужденные соглашаться на работу, не требующую полученных при учебе профессиональных навыков: время идет, и они могут обнаружить, что низведены до уровня неквалифицированных работников, по крайней мере, в глазах потенциальных работодателей, что делает образование ненужным.