Денис Шевчук - Мировая экономика

Что касается трансформации международной системы, то основным ее законом считается закон корреляции между полярностью и стабильностью международной системы. М. Каплан, например, подчеркивает нестабильный характер гибкой биполярной системы. Если она основана на неиерархизированных блоках, то эволюционирует к мультиполярной системе. Если тяготеет к иерархии обоих блоков, то имеет тенденцию трансформироваться – либо в жесткую биполярную, либо в иерархическую международную систему. В гибкой биполярной системе существуют риск присоединения неприсоединившихся; риск подчинения одного блока другому; риск тотальной войны, ведущей либо к иерархической системе, либо к анархии. Внутриблоковые дисфункции в ней подавлены, зато обостряются межблоковые противоречия. Основное условие стабильности биполярной системы, заключает М. Каплан, – это равновесие мощи. Если же появляется третий блок, то это ведет к серьезному разбалансированию и риску разрушения системы.

Д. Сингер и К. Дойч, исследовав проблему корреляции между полярностью и стабильностью международных систем в формально-теоретическом плане, пришли к выводу о том, что, во-первых, как биполярная, так и мультиполярная системы имеют тенденцию к саморазрушению, а, во-вторых, нестабильность жестких биполярных систем все же более велика по сравнению с нестабильностью мультиполярных систем.

Другой американский ученый, М. Хаас, подверг этот вывод эмпирической проверке. С этой целью он изучил двадцать одну международную систему, четко отграниченную в пространственно-географическом и историческом планах, и пришел, фактически, к противоположному заключению. По его мнению, такая корреляция носит обратно-пропорциональный характер. В биполярной системе, считает М. Хаас, войны менее многочисленны, хотя и имеют тенденцию к большей продолжительности, чем в мультиполярной системе (Шевчук Д.А., Шевчук В.А. Макроэкономика: Конспект лекций. – М.: Высшее образование, 2006).

С точки зрения К. Уолца, никакого качественного различия между биполярной и мультиполярной системами фактически не существует – кроме, может быть, того, что первая более стабильна, чем вторая.

Со своей стороны, Р. Роузкранс предложил теоретическую модель так называемой «релевантной утопии», которая объединяла бы преимущества как биполярной (прежде всего, возможности контроля периферийных для данной системы конфликтов), так и мультиполярной (более значительные возможности предотвращения всеобщего конфликта) систем, и одновременно была бы лишена недостатков их обеих. Результатом явилась бы «бимультиполярная система», в которой два «главных» актора могли бы играть роль регуляторов конфликтов за пределами своих блоков, а государства, представляющие мультиполярную конфигурацию системы, выступали бы посредниками в конфликтах между двумя полюсами.

Подводя итоги рассмотрению проблемы законов функционирования и трансформации международных систем, следует признать плодотворной уже саму ее постановку, которая позволила показать зависимость поведения государств на мировой арене от формируемой ими международной системы, связь частоты и характера межгосударственных конфликтов с ее структурными характеристиками, необходимость учета системообразующих факторов в дипломатии. Уже сама идея о существовании системных законов в международных отношениях дает возможность рассматривать международные системы как результат принятия радом государств определенного политического, экономического и идеологического статус-кво на международной арене, на общепланетарном, региональном или субрегиональном уровне. С такой точки зрения, каждая международная система является ничем иным, как неформальной институализацией соотношения сил между государствами в соответствующем пространственно-временном контексте (Шевчук Д.А. Организация и финансирование инвестиций. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006).

В то же время было бы наивным считать, что существующие в науке о международных отношениях законы функционирования и трансформации международных систем обладают такой степенью строгости, которая позволяла бы делать на их основе безошибочные прогнозы. Более того, они, по сути дела, оставляют «за скобками» исследование основных причин международных конфликтов. Сводя международные отношения к межгосударственным взаимодействиям, они неоправданно ограничивают понятие международной системы только теми государствами, между которыми существуют прямые регулярные сношения и прямой взаимный учет военной силы. Но, как верно подчеркивает Б.Ф. Поршнев, «есть обширная область косвенных, подчас несознаваемых действующими лицами зависимостей, без которых, однако, представление о системе остается неполным».