Мэтью Барроуз - Будущее - рассекречено. Каким будет мир в 2030 году

Размышляя о силе оппозиции и уязвимости режима, важно учитывать и другие факторы: растущее недовольство среднего класса коррупцией, загрязнением окружающей среды, социальным неравенством или снижением экономического благосостояния. Как показала «арабская весна», интернет и социальные сети – превосходные инструменты, которые ни одному авторитарному режиму не удается ни полностью контролировать, ни запретить. Но все же необходимы и более традиционные формы организации и сильные институты, как мы видим на примере организации «Братья-мусульмане» и успеха, которого все же добились военные, несмотря на то что демократические силы вовсю пользовались информационными технологиями.

Необходимо следить, не будет ли интернет использоваться для усиления националистических настроений, расизма, религиозных или этнических разногласий. Проведенное RAND исследование политического использования интернета в Китае показало, что возрастная группа до 30 лет, самая многочисленная среди пользователей интернета, «придерживается все более националистических взглядов… Лишь чуть больше 20 % информации, просмотренной китайскими пользователями интернета, было на каких-либо языках, кроме китайского» {56}.

Я был потрясен, внезапно поняв, что подобная тенденция к усилению националистических настроений и религиозного самосознания, скорее всего, станет идеологическим подтекстом роста значимости личности в ближайшей и средней перспективе. Экономические аспекты глобализации способствовали распространению западных идей научной логики, индивидуализма, светского государства и превосходства закона в обществах, стремящихся к материальному прогрессу. Однако многие граждане этих государств не готовы принести в жертву свои культурные особенности и политические традиции. В центре идеологических дебатов внутри общества и за его пределами наверняка окажется религия.

Ислам особенно укрепил свои позиции благодаря усилению демократических тенденций и расширению политических свобод, позволивших голосам религий быть услышанными, а также благодаря появлению более продвинутых коммуникационных технологий и неспособности правительств оказывать услуги, которые могут обеспечить религиозные группы. Проведенный в 2013 г. опрос общественного мнения исследовательского центра Pew подчеркнул противоречие между сильным стремлением к демократии и желанием мусульманской общественности, чтобы религия играла важную роль в политике. Опрос показал: многие мусульмане в Юго-Восточной Азии, Южной Азии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке считают, что религиозные лидеры должны влиять на решение политических вопросов {57}.

Способность религиозных организаций определять нормы правления и мобилизовать сторонников для решения вопросов экономической и социальной справедливости увеличивает значимость религиозных идей и убеждений в политике. Перевод политических разногласий в мусульманский дискурс и попытки государства манипулировать исламским движением усилят религиозное влияние, особенно в ближневосточной политике. Религиозные деятели могут опираться на священные тексты и историческую традицию, говоря о проблемах, беспокоящих людей сегодня, социальном равенстве и равноправии. В новой эре религиозные идеи, деятели и организации будут приобретать все большее влияние не только на народ, но даже на элиты.

Национализм – еще одна сила, набирающая вес, особенно в регионах, где есть неразрешенные территориальные конфликты или благосостояние страны может быстро меняться, например на территории бывшего СССР и в Восточной Азии. В 2012 г. опрос Pew показал: «Около половины русских соглашались с мнением, что их родина должна быть исключительно для русских, не соглашались с этим лишь 4 человека из 10». Приблизительно такой же уровень этнического шовинизма был зафиксирован в 2009 г., когда 54 % опрошенных сказали: «Россия для русских». А вот в 1991 г., когда Советский Союз доживал последние дни, 69 % с подобной позицией не соглашались и лишь 26 % опрошенных считали, что «Россия должна быть исключительно для русских» {58}.

Более ранний опрос Pew показал, что представления о моральном и культурном превосходстве присутствуют повсеместно и ярко выражены. В США, Восточной Европе, почти везде в Азии, Африке и Латинской Америке национальное большинство (по данным опроса Pew за 2013 г.) считает свою культуру высшей по отношению ко всем остальным. Особенно крепка эта уверенность в ряде развивающихся стран. Не меньше 9 из 10 опрошенных жителей Индонезии и Южной Кореи и более 8 из 10 опрошенных в Индии – ярые сторонники собственной культуры. Заглядывая вперед, можно отметить, что многие развивающиеся и слабые государства, например в Центральной Африке, сталкиваются с существенными проблемами из-за недостатка ресурсов и климатических изменений, натравливают друг на друга племена и этнические группы и углубляют межнациональную рознь. Идеология может быть очень мощным орудием и иметь особенно деструктивный эффект, когда нехватка базовых ресурсов обостряет уже существующую напряженность между племенами, этническими, религиозными и национальными группами.