Эрик-Эмманюэль Шмитт - Яд любви. Отель двух миров (сборник)

Мы обменялись взглядами, потом я пробралась сквозь присутствующих и очутилась совсем рядом с ним. Толпа прижимала нас еще ближе друг к другу. Мы стали говорить. Тут я вдруг поняла, что музыка играет слишком громко, а мой английский не такой уж свободный, как в магазинах; мне приходилось выкрикивать слова, я путалась и слышала только свой мерзкий, охрипший и глухой голос. Наконец я упомянула Джулию. На несколько секунд он замешкался. Я уточнила, что мы лучшие подруги. Тогда в его глазах мелькнуло понимание. Он слегка оторвался от стены, на которую опирался, и сказал с ангельской улыбкой:

– Send my love to Julia, please.

После чего исчез. Я не какая-нибудь там глупенькая девочка и совсем не ревнивая, но, признаюсь, в этот момент я завидовала своей подруге. Send my love to Julia. Скажи Джулии, что я ее люблю. Теперь я понимаю, почему она с такой страстью изображает Джульетту.

На обратном пути в поезде «Евростар» мама вдохновенно перечисляла кому-то свои покупки по телефону, а я смотрела на себя в окно, затемненное ночью. Кто ты такая, Рафаэль? Я пробовала представить, какой я показалась человеку, который произвел на меня такое впечатление. Могла бы я понравиться Теренсу, если бы мы познакомились до его встречи с Джулией? Меня переполняли новые эмоции и невероятные мысли. Они налетали на меня, как обезумевшие птицы во время грозы, когда они стремительно обрушиваются на ветку, а потом так же внезапно срываются прочь.

Рафаэль

Я не понимаю реакцию Джулии! Он вся побагровела, когда я передала ей слова Теренса, и уже четыре дня со мной не общается…

Анушка

Может, она не верит, что вы встретились случайно?

Коломба

Вообще-то, мы тоже.

Рафаэль

Что? Вы мне не верите?!

Коломба

Не верим.

Анушка

Я, конечно, не слишком разбираюсь в теории вероятности, но, учитывая, что в Лондоне девять миллионов жителей, а ты провела там только выходные, у тебя было крайне мало шансов случайно встретиться с Теренсом.

Коломба

Знаем мы тебя, Рафаэль…

Рафаэль

Что? Вы меня знаете? Что это значит?

Коломба

Это значит, что ты не самая глупая из нас и очень любишь покопаться в чужой личной жизни.

Рафаэль

Я?

Коломба

Да, ты.

Рафаэль

Я?!

Анушка

В субботу ты сказала, что видела моего папу с другом.

Рафаэль

Клянусь тебе, это правда. Мы с моим кузеном-геем Давидом решили заглянуть в кафе в квартале Марэ, а они выходили оттуда как раз в тот момент.

Анушка

Я не говорю, что это ложь, я просто предполагаю, что ты, как обычно, провела расследование и пошла в то кафе не просто так.

Рафаэль

И что? Что это меняет? Я не украла у тебя твоего отца. Я не увела Теренса у Джулии. Я не сказала ничего плохого ни про Теренса, ни про твоего отца, ни про его красивого друга. К чему эти разборки?

Анушка

А что, он действительно красивый, друг моего отца?

Я переспала с Юго. Да, я понимаю, мое поведение выглядит совершенно нелогично, я же влюблена в Луку и за мной официально ухаживает Мехди.

И тем не менее я занималась любовью.

Это все не имеет значения. Хотя нет, имеет, первый раз очень важен; а вот сам Юго мне совсем не важен.

Его я знаю с детского сада, мы вместе ходили в начальную школу, он мне как брат. Потом он перешел в технологический лицей, но мы все равно все время виделись. Конечно, я заметила, что он возмужал, его рост метр восемьдесят пять, а размер ноги сорок шестой, и он нравится девчонкам. Он мне рассказывал про свои интрижки с Оливией и со Стефани, но я по-прежнему видела в нем только мальчишку. Мы выросли вместе, и мне казалось, что между нами не может быть никакого секса и отношений.

Именно поэтому я ни о чем таком не думала, я запросто пригласила его к себе домой. Мы разлеглись на кровати и стали болтать о наших мечтах, желаниях и неудачах. Мы шутили, веселились и валялись друг на друге. Он поцеловал меня в шею. Я прыснула со смеху и попросила его быть благоразумным, а потом вдруг сама укусила его за мочку уха. Тогда он коснулся губами моих губ, сначала робко, но я не сопротивлялась, и он стал смелее. Тут только до меня дошло, что мы ступили на скользкую дорожку…

Было уже слишком поздно…

Все это время мы не переставали смеяться. Может, потому, что нам хотелось думать, что это просто шалость. Может, потому, что хихиканье было единственным способом задержаться в прошлом, идя навстречу неизвестному будущему.