Владислава Мека: Чужая семья. Мачеха

Я вышел на крыльцо и стал ждать, вдруг дождь закончится быстро? Хотя, льет он неспешно и монотонно, поэтому вряд ли мне улыбнется удача.

— Вам в какую сторону? — раздается позади меня незнакомый голосок.

Я обернулся, та самая шатенка. И обращается она ко мне. Почему бы не ответить?

— К метро, а что?

— Мне тоже, может, пойдем вместе? — улыбнулась она и только тут я заметил в ее руках черный зонт.

— Учиться еще не начала, а уже задабриваешь преподавателя? — улыбнулся я.

— Что вы — махнула рукой девушка — Вы у нас вести не будете.

— Я пошутил — на всякий случай объяснил.

— А, ясно. Я шуток не понимаю — серьезно ответила она и раскрыла зонт.

— Как зовут-то тебя, альтруистка? — подстраиваясь под ее неспешную ходьбу, решил я познакомиться.

— Гела.

— Булгакова любишь?

— Не особо, это и правда мое имя — нахохлилась она.

— Ладно, Гела, так Гела. А меня — Артем Алексеевич, приятно познакомиться.

— Знаю, о Вас много говорят.

— И что же говорят?

— Ну… К примеру, половина девушек из Вашего курса только и мечтают, чтобы Вы обратили на них внимание. Они считают Вас очень умным и красивым — совершенно не смущаясь произнесла Гела.

— А ты так же считаешь? — решил я немного поддразнить ее.

— Нет — и снова убийственная серьезность.

— Нет?

— Конечно. Я Вас не знаю, тогда как я могу судить умный ли Вы? А красота такая вещь… В наше время при правильном подходе любой может выглядеть сногсшибательно. И еще, я не рассматривала Вас, как мужчину. Вы ведь — учитель — посмотрела она мне прямо в глаза, глубокий зеленый цвет, ни дать не взять — ведьма.

— Мы пришли. До свидания — не давая мне и слова вставить, Гела вошла в метро, теряясь в толпе спешащих людей.

Ангелика.

Сколько помню себя, меня не покидало чувство одиночества. Уродливое чувство. Сначала в детстве, потом в юности. Оно прочно засело во мне. А еще во мне горел пожар. Такой яркий, что я боялась выпустить его, поскольку была уверена, что он спалит всех вокруг, если я позволю хотя бы искре выбраться наружу. Я сдерживала себя. Всегда и во всем.

Правда, мне нужно было расслабляться время от времени. И тогда в моей спальне менялся интерьер. Не потому, что прежний мне надоедал. Просто, после моего "расслабления" приходилось делать капитальный ремонт в комнате. Поначалу это сильно беспокоило родных, но ни походы к психологу, ни препараты не могли остановить меня. Наоборот только еще больше разжигали пламя. И к десяти годам моей жизни эксперименты по усмирению буйного нрава прекратились. А еще появилась эпилепсия. Поэтому раз в пару месяцев, в моей спальне появлялись рабочие и меняли обстановку. Ведь, если не хочешь припадка у эпилептика, не стоит с ним спорить.

После окончания школы я продержалась дольше обычного. Но, сегодня я знала, что сил сдерживаться не осталось. И волна накрыла меня, сильнее, чем обычно. Больнее, чем всегда. Остановилась, когда сломала мизинец.

— Что же ты натворила, маленькая? — ахнул брат появляясь в спальне. На нем был плащ, значит, только вернулся с учебы.

— Ничего, все как обычно уродливо — пожала я плечами.

— Надо привести тебя в порядок, пока мама не вернулась. Припадок был? — засуетился Дима.

— Она все равно поймет, что произошло. Комнате нужен ремонт. Нет, это не из-за эпилепсии. Мне просто было скучно — оглядывая разнесенную в щепки спальню, вяло отмахнулась я. Силы кончились. Теперь мне хочется спать.

— Ты свои руки видела?! Что это?! Сломала палец? Гела! Все еще утверждаешь, что припадка не было?! Раньше ты наносила урон только интерьеру, но не себе! Надо срочно в больницу!

И мы поехали в больницу, откуда нас забрала тетя. Мне она ничего не сказала, досталось как всегда Диме. Конечно, сын-то у нее вменяемый, в отличии от племянницы. И с него отдельный спрос. К тому же, что взять с эпилептика? Я могу ведь и забиться в судорогах, начать задыхаться и умереть. И сразу же решат, что это тетка виновата. Сейчас я делю наследство с ней, точнее с моим двоюродным братом, тетка мне не приходится родней, она вдова дяди, тот умер почти двадцать лет назад и с тех пор мой брат с матерью жили в доме дедушки. Я жила с ними. Пока и дед не отошел в мир иной. Фактически из родственников у меня остался только двоюродный брат.

— Гела, что опять случилось? — спросила тетя стоило нам только зайти в дом.

— Ничего, все как обычно уродливо — пожала я плечами.

— Но, ведь приступов не было уже больше двух месяцев, почему снова? Скажи, честно, что-то в институте? — продолжила она допытываться.