Дэвид Хэйр: Дыхание жизни

Фрэнсис. Да.

Мадлен. Какой-то иск, связанный с Музеем.

Фрэнсис. Верно.

Мадлен. Он выходил из Музея. Он сказал, «Не знал, что ты тут работаешь». (Мадлен на мгновение замолкает, вспоминая) . Так вот, там, недалеко от Музея, есть что-то вроде колоннады, это трудно описать…

Фрэнсис. Авеню Сицилии?

Мадлен. Именно. Просто насмешка над итальянской аркадой. Он сказал, что там где-то можно поесть. С претензией на итальянскую кухню. Я сказала: спасибо, я уже поела. Мы помолчали. Потом, помню, я сказала: очень рада была тебя повидать. Но мне надо идти. (Мадлен слегка подергивает плечами) . Вот так все и было. Он стоял с зонтом в руке, смотрел на меня, и я знала, о чем он думал. Что-то вроде: «Никогда не думал, что ты врунья». Или, скорее: «Если уж ты намерена врать, то ври как следует».

Фрэнсис. Да.

Мадлен. Он все еще ничего не говорил. Тогда я сказала: «У меня есть немного времени. Если хочешь, я посижу с тобой просто так, пока ты будешь есть». (Мадлен улыбается, полностью поглощенная рассказом) . Мы шли по улице и ничего не говорили. Он заказал «спагетти а-ля путанеска» и какой-то « растрепанный » салат. Так и сказал: «Хочу их растрепанного салата ». Когда принесли спагетти, он попросил вторую вилку, и я все съела одна. Он и не притронулся к еде. Даже вилку в руки не взял.

Фрэнсис теперь внимательно слушает, вбирая в себя каждое слово.

Он спросил, чем я занимаюсь. Я рассказала, что училась в Беркли. Что оставалась в Штатах еще пять лет, не уезжала. «А ты?» — спросила я. Он сказал: «Юрист. Женат». (Мадлен смотрит на Фрэнсис, неожиданно развеселившись) . Забавно. В этом его «Юрист. Женат» было что-то такое… в том, как он это произнес. Словно захлопнул дверь тюремной камеры. Я сказала, что у меня много чудаковатых друзей, совершавших порой самые дикие поступки: они вступали в банды, принимали наркотики, один парень даже подорвал себя, — но ни один из моих знакомых не был женат. Я посмотрела на него. «Ты, наверное, знаешь что-то такое, чего не знаю я». (Мадлен становится очень тихой) . Эти слова меня озадачили. Прогремел гром, и дождь полил с такой силой, что мы не могли никуда двинуться. По крайней мере, нам так казалось. Моя рука лежала на столе. Я знала, что она там, но не убирала ее. (Мадлен становится неподвижна) . Он даже не пытался что-то объяснять. Это было и не нужно. «Тогда, в Америке, словно какой-то живой голос звучал, будто настал момент надежды. Тот голос меня трогал, — сказал он. — Но с тех пор я больше никогда его не слышал». (Мадлен снова на секунду замолкает) . Потом он сказал: «Я стал адвокатом. Вот чем я занимаюсь. Веду дела в суде». (Мадлен поворачивается и смотрит на Фрэнсис, словно последние слова подводили всему итог) . Потом вышло солнце, и мы немного прогулялись. Я помню, он спросил: «А разве тебе не надо было куда-то идти?» (Мадлен передергивает плечами.) Можно сказать, с одной стороны, ничего не изменилось. Ничего не изменилось за последние пятнадцать лет. Мы были те же. Я сказала: «Хочу взглянуть на реку». Там на мосту Ватерлоо есть такое место, знаете?

Фрэнсис. Знаю.

Мадлен. Вы знаете это место?

Фрэнсис. Да, да.

Мадлен. Там можно постоять на мосту. (Мадлен замолкает) . Он спросил: «Почему ты ушла? Почему ты тогда от меня ушла?» (Мадлен улыбается этому вопросу) . Это был один из таких особенных вечеров, тогда солнце выходит из-за туч… Ну, я не помню в какой последовательности. Знаете, Мартин всегда говорил — вы же знаете, он всегда говорил: «Не верь точным свидетельским показаниям…»

Фрэнсис. Да…

Мадлен. В суде, говорил он, когда задаешь вопросы, а свидетель говорит, что точно — совершенно точно все помнит…

Фрэнсис. Он говорил, что…

Мадлен. Да-да, и обычно присяжные не любят таких…

Фрэнсис. Да, не любят…

Мадлен…присяжные таким не доверяют. Они предпочитают свидетелей, которые говорят: «Думаю, было то-то и то-то, но я могу ошибаться…» (Мадлен улыбается забавности этой мысли.) Так что мы там стояли…

Фрэнсис. И что?

Мадлен. Потом мы сидели у реки. Он все не хотел уходить. И снова и снова повторял: «Ну почему ты тогда ушла?» А потом еще сказал: «Если бы ты в то утро не ушла от меня…» Я тогда спросила «И что бы тогда было? Если бы я не ушла, что именно было бы?» Он улыбнулся. Потом только сказал: «Тогда бы ничего этого не произошло». (Мадлен улыбается Фрэнсис) . И, честно говоря, не думаю, что я тогда даже поинтересовалась, что именно он имел в виду под « ничего этого ».