Ивар Калныньш - Моя молодость – СССР

Я и сам мог дать ключ от своей квартиры полузнакомым людям со словами: «Через пару дней вернете, только, уходя, приведите, пожалуйста, всё в порядок». Так было в 80-е годы и в Москве, и в Риге… Только в Москве, пожалуй, всё это происходило как-то шире, масштабнее. Тут дело в особой ментальности. Не могу сказать, что я полностью постиг загадку русской души, но мне кажется, что русский человек всегда… свободен! Власти возят его мордой об асфальт, а с ним ничего не происходит: он верен себе, его душа поет, и песня никогда не кончается…

Теперь всё изменилось: в гости – по приглашению, на службу – по рекомендациям, знакомство – по визитным карточкам. Да, я согласен, это очень цивилизованно и по-европейски, но что-то необратимо исчезло… Дух бескорыстности и бесшабашности, что ли?

АЛЕКСАНДР ЛЕНЬКОВ:

«Эффект присутствия Ивара на съемках «Зимней вишни» диктовал атмосферу картины.

На него так смотрели актрисы! Не передать словами… И это было абсолютно естественным! Ну на кого же смотреть, как не на красавца Калныньша? Не на меня же..

Амплуа актеров живучи, бывает, кто-то сыграет бандита или мента – и на всю жизнь застывает в этих образах. Heap – герой-любовник. Не такое уж плохое амплуа! По-моему, у него еще все впереди.

Лет через тридцать, возможно, он будет играть дедушек, правда, с большой натяжкой, с подкладкой «толщинок», а пока… пусть кайфует!»

Люблю петь для друзей и зрителей продлевать жизнь хорошим песням

Восточные мотивы. Абакан

Не скрою, я иногда грущу по временам, когда двери и души были нараспашку. По приятелям моей молодости, из которых уже кто-то умер, а кто-то не может больше пить. По неожиданным встречам, откровенным разговорам, по роскоши общения и легкости на подъем…

Рига, конечно, для меня самый родной город на земле. Мне здесь уютно и комфортно. Меня притягивает европейский порядок, в котором есть своя красота и прелесть. Но и Москву я очень люблю – с ее пробками, сумасшедшим ритмом, коренными москвичами и теми, которые «понаехали тут»… Есть в этом городе какой-то особый шарм!

Даже в 90-е годы, в разгар антисоветских настроений я, несмотря ни на что, продолжал работать в России, занимался своей профессией. И сейчас одинаково комфортно чувствую себя и в Москве, и в Риге. По-моему, у актеров нет национальности, они интернационалисты априори.

Надо сказать, что советские кинозвезды тогда не задирали нос, по крайней мере, те, которые были настоящими звездами. Из Питера в Москву я как-то ехал в одном вагоне с Михаилом Боярским. У него была невероятная популярность! Мы вместе работали с ним на картине «Душа», и я был свидетелем того, что выйти из гостиницы Боярский мог только ночью. Купаться ему приходилось под луной и в сопровождении милиционеров. Но это не делало Боярского заносчивым и высокомерным, для коллег он по-прежнему оставался своим парнем.

К слову, я очень благодарен Михаилу Боярскому за то, что на мое 50-летие он приехал ко мне в Ригу и спел для меня и зрителей, чем привел зал театра «Дайлес», в котором проходил мой юбилей, в полный восторг. С приходом Боярского концерт сразу поднялся на какую-то другую высоту. Так умеет только Миша…

Хорошие приятельские отношения сложились у меня с Виталием Соломиным. Конечно, я не могу сказать, что мы были закадычными друзьями. Но когда Виталий задумал делать антрепризный спектакль по Максу Фришу «Биография-игра», то вспомнил обо мне и пригласил на роль. К сожалению, Виталия уже давно нет с нами, но я всегда вспоминаю о нем с теплотой и уважением: он был прекрасным человеком и профессионалом высочайшей пробы.

Судьба подарила мне удивительную встречу с великим Павлом Кадочниковым. Мы ехали в одном купе из Петербурга в Москву и не спали всю ночь: говорили, говорили, говорили… Сейчас не вспомню точно о чем, но о чем-то очень важном. Для меня, мальчишки, это было тогда большим удивлением: со мной всю ночь проговорил великий мэтр. Ведь я так приглядывался к нему на съемках «Сильвы»: учился у него манерам, умению держать осанку, подавать реплики… Такой мастер-класс дорогого стоит!

Мне посчастливилось сниматься в фильме «Двое под одним зонтом» с Иннокентием Смоктуновским. Помню, режиссер Юнгвальд-Хилькевич устроил тогда премьеру в ТАСС, в Москве. Смоктуновский жил от ТАССа буквально в двух шагах – через улицу по диагонали. Однако все в сборе, а Смоктуновского нет! Все ждут, нервничают, звонят… А он: «Машину не подали». Все засуетились: «Машину! Мэтру! Срочно!» Вызвали такси. Пока по пробкам добрались, прошло еще полчаса. Наконец Смоктуновский вошел в зал. Хмурый, суровый. Все кинулись к нему с распростертыми объятиями, да так и застыли. Он прошел через нас как сквозь стену, даже ни на кого не взглянул, а потом по-детски обиженно произнес: «Никто мне руки не подает!» Да еще обругал организаторов мероприятия за то, что зал был заполнен на 90 процентов, а не на все 100: «В моем доме есть спецмагазинчик, так там в очередях за продуктами больше народу». Ну чисто как ребенок!