Федор Раззаков - Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

Но вернемся в шестидесятые.

В 1966 году на «Мосфильме» будет открыта Экспериментальная творческая киностудия (ЭТК; потом объединение – ЭТО). Что это за контора? Дело в том, что с приходом к власти Брежнева (в октябре 1964 года) стали происходить изменения не только в политической жизни страны, но и в экономической. Так, осенью 1965 года была затеяна так называемая «косыгинская реформа» (вернее, будет назвать ее «реформой Евсея Либермана» – харьковского экономиста, имя которого стало известно еще в 1962 году, в бытность у власти Н. Хрущева). Эта реформа подразумевала под собой предоставление большей экономической самостоятельности советским предприятиям путем ограничения использования административных методов и возмещения их применением экономических рычагов. По мнению инициаторов этой реформы, она должна была помочь громоздкой советской экономике обрести необходимую гибкость, перейдя от мобилизационной модели к гражданской. Проще говоря, это была попытка вернуться в нэп – совместить плановую экономику с рыночной и реабилитировать такое понятие, как прибыль.

Реформа распространилась на многие отрасли экономики, в том числе и на кинематограф. В марте 1966 года кинематографистам были предоставлены более широкие права в ведении организационно-хозяйственной деятельности (на этот счет вышло специальное постановление Совета министров СССР), благодаря чему на «Мосфильме» и была создана Экспериментальная творческая киностудия (ЭТК), которая должна была строиться именно на новых принципах – на хозрасчете.

Несмотря на то, что инициатива создания ЭТК была киношная, на самом деле за этим делом маячил все тот же КГБ. Из чего это вытекает? Дело в том, что руководителями этой киностудии (объединения) были назначены кинорежиссер Григорий Чухрай и экономист Владимир Познер. Последний, как мы помним, еще в сороковые годы (а может быть, и раньше) был завербован НКВД и имел агентурное имя «Платон». Вот что рассказывает об этом его сын – Владимир Познер-младший:

«…Когда советское правительство предложило моему отцу переехать из США в советский сектор Берлина (в 1948 году. – Ф. Р), чтобы стать сотрудником „Совэкспортфильма“, я воспринял это как должное: мой отец – один из самых известных организаторов киноиндустрии Запада, нет ничего удивительного в том, что ему предлагают работу. Лишь много позже мне стало понятно, что реиммигрантам лишь в редчайших случаях предлагали хоть какую-нибудь работу, не говоря о работе за границей. Тогда я должен был задаться вопросом: почему проявили такую „милость“ в отношении отца. Ответ очевиден: потому, что он сотрудничал с КГБ. Сам он никогда не говорил мне об этом, хотя порой и намекал. Но через двадцать лет после его смерти, в 1995 году, в американской печати появились материалы о проекте „Венона“, запущенном в 1943 году с целью расшифровки советских тайных депеш. Благодаря „Веноне“ были разоблачены и схвачены многие американцы, работавшие на советскую разведку, в частности супруги Розенберг. Среди расшифрованных числится и мой отец: его кличка была „Платон“. Он не являлся профессиональным, тем более кадровым разведчиком, но у меня нет ни малейших сомнений: только его связями с советскими спецслужбами можно объяснить факт его приглашения на советскую загранработу…»

Так что можно с полной уверенностью сказать, что в ЭТК Познера-старшего делегировал КГБ.

Что касается Чухрая, то и его, судя по всему, назначили на этот пост не случайно. Если бы у КГБ были бы к нему какие-то претензии, то вряд ли бы он пришел к руководству столь серьезной структурой, какой была ЭТК (единственная в тогдашнем советском кинематографе). Видимо, у КГБ было достаточно времени, чтобы присмотреться к Чухраю и сделать вывод, что он «свой» человек.

Чухрай был героем-фронтовиком – воевал в воздушно-десантных войсках. Неоднократно забрасывался в тыл врага. А это разведывательная деятельность. Более того, в 1944 году он участвовал в подготовке Словацкого национального восстания. После чего был принят в ряды ВКП(б).

В кинематограф Чухрай пришел сразу после войны, поступив во ВГИК, причем учился в мастерской Михаила Ромма и Сергея Юткевича – двух людей, у которых, как мы помним, могли быть отношения с ГБ. С 1952 года Чухрай начал работать ассистентом, а затем вторым режиссером на Киевской киностудии. Но в 1955 году его переводят на «Мосфильм», где доверяют работу над «прорывным» проектом – фильмом «Сорок первый». Прорыв заключался в том, что впервые белогвардеец был показан в положительном качестве, да еще «крутящим» любовь с девушкой-красноармейцем. Заметим, что это была не первая экранизация этого рассказа Бориса Лавренева. Первую осуществил Яков Протазанов в 1927 году. Но там белогвардеец был не таким симпатичным. Не случайно Лавренев возмутился авторскими переделками и написал гневное письмо (опубликовано в «Вечерней Красной газете» 22 марта 1927 года). Писатель в своем послании сообщал: «Вся вторая часть фильма скомкана и обращена в идиотскую мамалыгу. Я не знаю, кто больше постарался над уродованием фильма – режиссер или „идеологи"…»