Клим Жуков - «Рим». Мир сериала

А в фильме Гая Октавия встречает его сестра Октавия-младшая, дочь Атии и Гая Октавия Старшего. Почему-то не показана Октавия-старшая, дочь Гая Октавия от первого брака, ведь он женился на Атии, уже имея детей. А Октавия-младшая в это время вообще-то у мамы дома жить не могла, потому что она уже пять лет – с 55-го года, с возраста пятнадцати лет – была замужем.

Д. Пучков:То есть в первой серии ее ловко развели.

К. Жуков:Причем замужем она была не абы за кем. В доме Атии мы наблюдаем душераздирающую сцену: Атия орет на какого-то молодого покемона. Выясняется, что это некто юный Глабий, муж Октавии. «Убирайся прочь из хаты!» Покемон дерзит: «Это моя законная жена! Никуда я не пойду!» И Атия обещает ему, что если он сейчас не пойдет, то она натравит на него собак. Одна беда – настоящим мужем Октавии был не кто иной, как вышеупомянутый Гай Клавдий Марцелл, действующий консул.

Д. Пучков:Который ненавидел Цезаря так, что кушать не мог, да?

К. Жуков:А ненавидел он Цезаря, потому что Цезарь лично пытался расторгнуть их брак, чтобы отдать Октавию за Помпея вместо умершей дочери Юлии.

Д. Пучков:Интересно!

К. Жуков:Это не Атия подкладывала дочку под Помпея, а Цезарь свою внучатую племянницу. Но у него ничего не получилось. Гай Клавдий Марцелл терпеть не мог Цезаря, и из людей, в общем, к нему нейтральных он перешел в яростную оппозицию. Вот его-то можно было показать, потому что это яркий персонаж римской истории, который долго и последовательно боролся с Цезарем.

Клавдию было к тому времени 43 года, а нам показали мальчика лет двадцати пяти. Ну и попробовала бы благонравная римская матрона так высраться на действующего консула!

Д. Пучков:Так яростно.

К. Жуков:И чего она раздухарилась насчет собственного дома (мол, прочь из моего дома)? Она была счастливо замужем вторым браком за Луцием Марцием Филиппом, консулом 56-го года, и поскольку римляне практиковали строго патрилокальный брак, она должна была жить в доме у мужа, то есть это был не ее дом. В фильме Луция Марция Филиппа аннигилировали, чтобы превратить Атию в жуткую тварь, которая сделала как минимум процентов 25 всего фильма.

Д. Пучков:Молодец!

К. Жуков:Да. И вот прибывает домой будущий Август и громогласно рапортует, что прибыл господин Октавиан, от чего я опять дернулся, потому что он был Октавий, а не Октавиан. Он, наверное, стеснялся своего плебейского происхождения и, когда его усыновил представитель знатного древнего патрицианского рода Гай Юлий Цезарь, немедленно (и на полном основании) сменил свои имя, фамилию и отчество на Гай Юлий Цезарь, а «Октавиан» сделали родовым когноменом, Не «Октавий», а «Октавиан», чтобы никто не вспоминал, что он вообще-то никакой не Гай Юлий, а всего лишь Октавий.

За обедом у Атии оказываются легионеры Ворен и Пулло. Как сказал Октавий, оба награждены Цезарем лучшими конями и могут следовать за орлом легиона, поэтому они имеют право сидеть у них за столом, это не будет ущербом для чести семьи.

Д. Пучков:Серьезно? А то можно было запомоиться, пустив лоха какого-нибудь, да?

К. Жуков:Да. Ну и они за обедом ярко выказывают свои политические пристрастия: Луций Ворен – сторонник Катона и старины, то есть Римской республики: все, что было при дедах, должно быть и у нас, потому что деды все придумали хорошо, а мы можем только испортить. А Пулло за Цезаря, ему плевать на все законы, потому что у него есть любимый военачальник, и если Цезарь сейчас раздаст звездюлей всей этой оборзевшей олигархии, в Риме будет хорошо, и Пулло любой майдан от Цезаря поддержит. Потом они покидают дом Атии, и Ворен направляет Пулло в Субуру, где находятся лучшие бордели. Собственно говоря, куда Пулло и надо.

Д. Пучков:Делиться знаниями, так сказать. Только что он был прекрасный семьянин, и вдруг оказывается, что он знает, где лучшие шлюхи.

К. Жуков:А он не мог этого не знать, потому что Субура – это был известный на весь Рим неблагополучный район. Как у нас Лиговка была при царях, например, или был нехороший район Купчино. Ты там жил.

Д. Пучков:Там и сейчас неплохо. Мне этот рассказ центуриона сразу напоминает, как в любом мужском сообществе звучит фраза: «А можно всех посмотреть?», и тут же раздается дикий смех, казалось бы, приличных людей.

К. Жуков:Да, кстати, Марк Антоний родился в Субуре, там он и понабрался манер шпилить кого и где попало. Ворен идет домой, оставив Пулло. Дома исписаны шикарными граффити, кругом овцы, гуси, козы – наверное, так оно и было. Улицы воссозданы весьма правдоподобно, архитектура передана просто блестяще! Сделано все из гипсокартона…