Дмитрий Мишенин - Реаниматор культового кино

Оба, Рони и его жена, окончили университет, оба были очень образованными людьми, прочитали много книг и очень хотели делать кино. Но работа у Рони была необычной. В студенческие годы он был чемпионом по теннису, и сейчас тренировал миллиардеров, в большой концентрации обитающих в его районе, – это была самая доходная и легко доставшаяся ему работа, которая может быть в Нью-Йорке. Это очень хорошо оплачивалась и, кроме того, формировало круг общения. И нам всем казалось, что это совершенно замечательно, потому что в кругу миллионеров мы легко соберем деньги на кино. И так мы прошли через несколько проектов. Сначала взяли рассказ Башевиса-Зингера [5] Исаак Башевис-Зингер (1902–1991) – американский еврейский писатель. Писал на идиш. Жил и работал в Нью-Йорке. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1978 год. ( Прим. ред. ) . Не знаю, насколько в России сегодня известно это имя, но в тот момент более известного писателя не только в Америке, но и в мире не было, потому что он только что получил Нобелевскую премию. Тем не менее, собрать деньги на фильм нам не удалось.

После этого я написал свой сценарий на тему, которая мне была известна и понятна, – о русских и американских эмигрантах в Израиле и происходящей с ними мистической истории. Этот проект у нас тоже не получился.

И тогда я написал другой сценарий. К этому моменту я достаточно вошел в американскую жизнь, и в этой жизни меня особенно взволновали несколько моментов. Назывался он Sweet Sixteen, «Сладкие шестнадцать», – история шестнадцатилетней девочки, которая в день, когда ей исполняется шестнадцать, попадает в автомобильную катастрофу, теоретически гибнет, но ее отец, хирург и ученый, умудряется спасти голову и сделать ей механическое тело. И благодаря этой фантастической операции, она, будучи в механическом теле, никогда не стареет, а остается вечно шестнадцатилетней. События этой истории развивались с сорок пятого года, когда она попала в катастрофу (ее день рождения совпадал с Днем победы), до того, когда это писалось, то есть где-то до восьмидесятого года. Получалось, что к этому моменту ей уже около сорока лет, а внутри она, в душе, остается шестнадцатилетней.

Мне эта история нравилась по многим причинам. Во-первых, у меня действительно в тот момент была шестнадцатилетняя подруга. Наблюдая за ней, я строил характер героини, а она мне помогала с английским языком. Во-вторых, меня вообще интересовали подобные истории. В-третьих, все мы помним «Голову профессора Доуэля». Эта книга в детстве на меня произвела большое впечатление. И, в-четвертых, что было очень существенно, – поскольку история начиналась в 45-м, а кончалась в 80-м, я построил все этапы жизни этой девочки как историю рок-н-ролла. Рок-н-ролл был одним из сильнейших моих впечатлений по приезде в Америку. У меня до сих пор хранится уникальная коллекция рок-н-ролльных пластинок: от раннего рок-н-ролла до панк-рока. Многие из тех музыкантов давно позабыты, так что это совершенно уникальные пластинки.

Кроме того, эстетически моим идолом в тот момент был Энди Уорхол. Все, что было связано с ним, меня поражало, и я на него просто молился. И поэтому, когда я писал сценарий, я встроил в него эпизод для Энди Уорхола, который казался естественным для меня. Искусственность героини, то, что героиня большей частью своей не реальна, а имеет механическое тело, искусственное сознание, – все это, мне казалось, очень близко к эстетическим идеям и стилю Уорхола, и поэтому я придумал для него эпизод с цветочным магазином, в котором продаются только искусственные цветы, из пластика. И монолог хозяина: «Почему искусственные цветы лучше реальных», где он в том числе приводит пример, что Сезанн никогда не писал реальные цветы, а только искусственные, потому что они вечные – не меняются, не умирают, не способны умереть. У этих цветов была как бы та же суть, что и у героини моего фильма.

Каким образом мы встретились с Энди Уорхолом? Не помню, кто нас представил. Мне тогда было около сорока, а Уорхолу, думаю, слегка за пятьдесят. Я отправил сценарий. У Уорхола был его знаменитый менеджер, Фред, и все разговоры до встречи с Энди велись с ним. Он прочел мой сценарий, который ему очень понравился, понравился этот эпизод, и он пригласил меня прийти. Я пришел к Уорхолу на «Фабрику» [6] Фабрика – название студии Энди Уорхола в Нью-Йорке, где он поставил на поток создание произведений современного искусства. Располагалась на Манхэттене и неоднократно переезжала с места на место. Во время описываемых событий и вплоть до 1984 года «Фабрика» находилась на Юнион-сквер. ( Прим. автора ) вместе с женой, а он был с Фредом. «Фабрика» – это огромное пространство, лофт, в котором находилось много людей. Все это было достаточно открыто, дружественно и попасть туда было нетрудно. Мы разговаривали с Энди долго. Роль ему понравилась, и он решил ее играть. Никаких особых фантастических вещей мы с ним не обсуждали.