Владимир Качан - Аплодисменты после…

«Аплодисменты после…» – называется эта книга. Я аплодирую ему, Сергею Владимировичу Михалкову, его благородному спокойствию, которое он ухитрялся сохранять при всех сменах власти и любых режимах, не приспосабливаясь к ним и сохраняя лицо. А также его умению не обижаться на вздорные и глупые нападки современников, не только чтобы не доставить им удовольствие своей обидой, но ещё и тому, что он просто не обращал внимания ни на их укусы, ни на них самих. Я аплодирую его драгоценному свойству жить так, как хочется, в любом возрасте, абсолютно игнорируя цифры. А ещё – не обнажать свою душу перед недостойными, писать что-то такое личное и сокровенное, что обнаруживало истинную, бесценную и необычайно привлекательную суть этого человека. Я аплодирую его уникальному чувству юмора, а ещё его умению несколькими словами сказать ВСЁ.

Это ведь именно он придумал эпитафию к Могиле Неизвестного Солдата: «Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен». И лучше, и короче сказать нельзя было. И поэтому – долгие аплодисменты после… Браво, Сергей Владимирович!

Почему так нахально назвал рассказ о первом лице нашей эстрады в течение нескольких десятков лет? Объясню каждое слово. Во-первых, «старый» – потому что Леонид Осипович Утёсов действительно был стар, когда мне довелось с ним познакомиться. А о том, что нас свело вместе, сказано в предыдущей главе про С. В. Михалкова, так что я на этом останавливаться не буду. Да, он был в ту пору уже довольно стар. Физически стар, подчеркнём особо, но только физически, ибо ребёнок жил в нём до самого конца и проявлял себя постоянно – в детской трогательной наивности, в детских реакциях на происходящее, вполне детской обидчивости и ребяческой гордости за что-то такое, чем гордиться не стоило. Поэтому – «мальчик». В нас ведь, несмотря на любые цифры возраста, продолжают жить одновременно и мальчик (девочка), и юноша (девушка), и мужчина (женщина), и старик (пожилая женщина). Они ведь никуда не деваются, они всё время в нас, они с нами, и это вполне естественно. Так вот, я знал Утёсова вполне сложившимся мальчиком, и это в нём чрезвычайно нравилось.

Ну а что из Одессы – объяснять не надо, и так понятно… Из Одессы потому, что из Одессы, не из Бейрута же, в самом деле!.. Одесса – это своя специфическая республика, это целый мир, разбросанный по всему миру, по всем уголкам земного шара. А ещё, конечно, знаменитые и не очень люди, узнать которых при первых же звуках голоса элементарно. Там даже евреи – не евреи, а одесситы. Если побудешь там пару недель и вернешься в Москву – с удивлением обнаружишь, что разговариваешь с одесским акцентом. И потребуется время, чтобы твоя речь вновь стала прежней. А ещё невообразимая по числу персонажей компания, выросшая в одном гнезде, – компания поэтов, музыкантов, писателей-юмористов и просто писателей. В одном месте – такой мощный концентрат! И среди них в числе первых – Л. О. Утёсов с девичьей фамилией – Вайсбейн, что в переводе, кажется, «белая кость», и не Леонид вовсе, а Лёдя, как звали его близкие и даже не очень близкие люди. Уникальный артист, которого, будем надеяться, нескоро забудут. Забудут обязательно, у нас такая уж держава, в ней многие из молодых ребят сегодня не знают даже, кто такие, к примеру, Л. Филатов или О. Даль, но все же историю своей культуры и тех людей, которые эту историю делали, – не худо бы помнить. Так, для общего развития, а вдруг пригодится, чем чёрт не шутит!.. Утёсов заслужил долголетнюю память, а не только памятник на своей исторической родине – в городе Одессе. Ну а мой скромный вклад в его жизнь после – вот этот небольшой рассказ о нём.

У каждого из нас есть забавная возможность взглянуть на свою жизнь под другим ракурсом, как бы со стороны. И тогда понять – как тесен наш мир и как всё и все рядом. Кто-то обратил внимание на то, что любой человек находится в одном, двух, трех рукопожатиях от известной исторической личности, с которой ему хотелось бы познакомиться, увидеть, да время развело и сделало это невозможным. Но как подумаешь об этих самых рукопожатиях, сразу видишь, насколько всё относительно. Вот представьте: Утёсов рассказывает мне о том, как в 1926 году, когда он со своим оркестром был на гастролях в Париже, к нему за кулисы пришёл познакомиться и поприветствовать – кто бы вы думали?.. – батька Махно! [1]И что же в таком случае получается? Утёсов при встрече обменялся рукопожатием с батькой Махно, а потом спустя годы – со мной. Значит, я просто в одном шаге от батьки Махно… А если ещё учесть, что тот, как говорят, встречался с Лениным и Сталиным, то выходит, что я и от них буквально в двух шагах или рукопожатиях… А тогда, когда Утёсов мне рассказал про Махно, я был просто ошеломлён. Ведь батька Махно, о котором мы узнали в школе на уроках истории, казался такой архаичной фигурой, персонажем из учебника! А оказался – вот! Почти рядом…