Алексей Юсев: Кинополитика: Скрытые смыслы современных голливудских фильмов

Помимо кино, данная книга дает общее представление обо всех важных трендах в политике США последних восьми – десяти лет. Возможно, это окажется удобным для тех, кто не совсем в теме, – узнать про то, чем живут Штаты последнее время. Следует оговориться, что это не антиамериканская книга, хотя в процессе ее написания у автора сильно пошатнулась вера в демократические институты. Можно добавить, что, несмотря на все политическое несовершенство, в Америке есть развитая система противовесов, держащая конструкцию на плаву и препятствующая злоупотреблениям власти (см. «Цель номер один»). Также книга должна заинтересовать специалистов по пиару, рекламщиков и работников медиа. Но главный, на кого рассчитано это издание, – простой зритель, который смотрит американские блокбастеры и желает понять чуть больше, чем то, что он в этом кино видит.

Почему, на мой взгляд, важно узнать, для чего создан определенный фильм или его отдельные элементы? Прежде всего для того, чтобы во всей полноте представить величину и масштаб замысла художника. Бытующий ныне подход в кинокритике идеализирует фигуру французского философа Ролана Барта, который якобы утверждал значимость каждого мнения-интерпретации произведения (в действительности он уравнивал все мнения, одновременно делая их безличностными). Это уничтожает иерархию, и любой рецензент, даже не зная темы, мог заявить о важности своего взгляда, иногда ничтожного по сути. То есть, чтобы рассуждать о фильме «Жестяной барабан» (реж. Ф. Шлёндорф, 1979), критику из народа можно было не знать истории первой половины ХХ века и сделать упор на болезнях человеческого тела. В этом случае никому не нужным становился замысел метафоры автора о Германии, остановившейся в развитии после сходки НСДАП, где выступил Гитлер. Стоит ли здесь говорить о негативном влиянии идей Барта на общую ситуацию с критикой в России, постепенно превратившейся в соревнование в художественной красоте текстов? К счастью, на качестве голливудской кинопродукции это не отражается.

Фильм про Супермена «Человек из стали» Зака Снайдера стал абсолютным рекордсменом по числу партнеров, привлеченных для продакт-плейсмента. За рекламу в ленте режиссера Зака Снайдера заплатили производители 143 товаров и брендов. Обычный зритель сможет вспомнить от силы два-три бренда, которые демонстрировались на экране. Даже пристальный наблюдатель-непрофессионал обнаружит пару десятков следов присутствия спонсоров, но это не сильно приблизит дело к 143. Реклама социально-политического характера куда сложнее, тоньше и изящнее, чем демонстрация обуви определенной марки на главном герое картины. Часто она на самом виду, но зритель ее не замечает, принимая за специфику сюжета. Например, в фильме «Люди в черном 3» есть момент, где девочка восклицает: « Мама! Президент пьет мое шоколадное молоко! » На первый взгляд тривиальный комический момент, не более. Но на самом деле фраза ребенка отсылает к изменению меню школьных обедов, когда шоколадное молоко было заменено обезжиренным. Перемены законодательно лоббировала Мишель Обама, и Интернет был заполнен видеороликами со школьниками, гневно указывающими на уменьшение калорийности еды (см. «Люди в черном 3»). Но, даже зная, на чем основана реплика персонажа, следует представлять, в каком контексте она используется. Для этого необходимо быть в курсе, какая связь существует между Бараком Обамой и актером Уиллом Смитом, а также об отношениях между кинокомпанией Sony Pictures и Белым домом. Парадокс академического подхода к раскрытию темы заключается в том, что, даже если вы приведете десяток связей между объектами вне съемочной площадки, их причинно-следственная связь с персонажами на экране не будет считаться доказанной, разве что кто-то из сторон-участников не заявит об этом публично. С точки зрения чистой науки нельзя даже использовать такие источники, как взломанная переписка кинокомпании, пусть даже один из адресатов признал подлинность писем и подтвердил содержание некоторых резонансных высказываний. Поэтому здесь я отказался от строгих академических правил в анализе фильма из-за ограничений, которые они накладывают.

Любимым занятием в этой книге становится поиск политической конъюнктуры, привнесенной в картины на поздней стадии, уже после завершения съемочного периода, благо новые технологии это позволяют. Данный прием не исключительно голливудское изобретение – в личном интервью с деятелем российской кино– и телеиндустрии мне сообщили, что наши производители тоже пытаются включить в свой продукт злободневные темы. Иногда это происходит на последних стадиях, и создатели даже предпочитают рисковать с угадыванием будущего контекста, чем не делать этого вовсе. Кинопроизводство по своей природе процесс долгий, и случается, что акценты политического характера к моменту окончания работы устаревают (см. «Хэнкок»). Иногда достаточно доснять пару сцен или использовать что-то другое, чтобы вернуть проекту актуальность. Например, в фильме Стивена Спилберга «Особое мнение» номер дела у будущего преступления 1109, но активный съемочный период ленты был закончен в июле 2001 г. – за два месяца до теракта 11 сентября. Премьера картины состоялась в июне следующего года, и режиссер, по всей видимости, внес коррективы в сценарий, что не поддается строгому логическому объяснению, если исследователь зациклится на дате завершения съемок. Или история со взломанной почтой Sony Pictures, из которой выяснилось, что власти Мексики предлагали студии от $14 млн до $20 млн за внесение существенных изменений в сценарий картины про Джеймса Бонда «007: СПЕКТР». В обмен на финансовую дотацию создатели фильма должны были заменить схватку в рестлинге на празднование Дня мертвых, пригласить мексиканскую актрису и пр. В итоге все условия из письма были выполнены, но продюсер «007: СПЕКТР» опроверг переписывание сценария и контакты с властями Мексики. В то же время известно, что Sony Pictures получила в этой стране деньги от нескольких частных туристических компаний, что является распространенной практикой для франшизы про Бонда. В этом случае использование формально не подтвержденной информации в виде письма с условиями переделки сценария становится важным источником для понимания процесса производства крупнобюджетных картин. После этого не вызывает удивления иск китайской государственной туристической компании к голливудскому мейджору Paramount. Азиатская сторона потребовала $30 млн за неисполнение американцами обязательства – добавить в четвертые «Трансформеры» сцену, снятую в одной из местных достопримечательностей. Киностудия, не включившая в окончательный монтаж отснятый эпизод, не оспаривала получение денег от китайцев, но утверждала, что компенсировала истцу расходы, в том числе произведенной для его туристической компании рекламой.